Благодатный огонь, книга вторая. «Сретение»

Слобода Красюковская ведёт свою историю с 1868 года. Именно тогда там был основан хутор Персиановский (по фамилии управляющего конезаводом атамана Платова – Персианова). Сам Персианов рассказывал, что его предок, будучи молодым казаком, попал в плен к туркам, а те продали его в семью богатого перса. У перса же была дочь, которая тяжело заболела, и надежды на её выздоровление не было. Казак был из семьи знахарей и взялся её вылечить. В знак благодарности за исцеление перс отдал свою дочь за казака и с хорошим приданым отпустил на Дон. Оттуда и пошёл род Персиановых.

Первыми жителями нового хутора были переселенцы из центральных областей России и Украины. Рядом находились лагеря, где проходили регулярные сборы казаков, находившихся в запасе. Было два

лагеря – Северный и Южный. Поэтому в хуторе селились и служивые люди, которые обслуживали эти лагеря.

В начале 1918 года в хуторе был образован совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, который возглавил Ф. А. Красюк. В апреле 1918 года, когда началось восстание казаков против советской власти, Красюк Ф. А. был арестован казаками, а после трагически погиб в Новочеркасской тюрьме. Осенью 1920 года, после того как советская власть установилась, было решено в память о первом председателе совета хутор Персиановский переименовать в слободу Красюковскую.

Красюковская славится образцами редких почв степной зоны. Здесь в условиях водораздела произрастает множество видов цветковых растений, большая часть которых занесена в Красную книгу России. На живописных склонах во многих местах встречаются родники с хорошей питьевой водой. В старину за высокую доходность садов берега здешних мест назывались «денежными», или «золотыми».

На ночь Павел со всеми братьями остановился у своего брата Александра Ивановича, в их отчем доме. Но прежде они выгрузили мешки с кукурузой у старшего брата Павла, Бориса Ивановича, который служит пастырем в местной церкви. Александр Иванович был очень гостеприимным. Он выложил на стол для братьев всё, что у него было в холодильнике. Григорий не ожидал такого приема и со своей стороны, желая показать свою признательность и уважение, помог после ужина убрать со стола и вымыть посуду. Также с вечера братья приготовили себе вещи для утреннего богослужения: отгладили рубашки и брюки.

Утро следующего дня было замечательным и особенно радостным для Григория, который совсем скоро должен был встретиться со своей семьёй.

Родители Григория вместе с его сестрой и племянниками приехали в Красюковскую церковь на 10 минут раньше самого Григория.

Церковь в Красюковской слободе возвышается на вершине холма, так что её видно задолго до подъезда к ней. Пока машина, в которой ехали братья, поднималась на вершину, Григорий всматривался в окно, чтобы разглядеть среди людей, находившихся у церкви, свою семью. Машина остановилась, и Григорий увидел отца, державшего на руках почти годовалую Анну, племянницу Григория. Отец также всматривался в подъехавшую машину, пытаясь разглядеть сына. Григорий вышел из машины последним. Он подошёл к отцу и обнял его. Затем взял на руки маленькую Анну. Она была в красивой розовой юбке, белой кофточке и красивых бусах. Гриша поцеловал и обнял её. Несмотря на то что она не видела своего дядю Гришу, по её меркам, достаточно давно, с радостью пошла к нему на руки.

– А где мама, Саша, Миша? – дрожащим от волнения голосом спросил Гриша.

– Здесь они, здесь, – ответил отец. – Как вы доехали?

– Хорошо, ночевали у брата пастыря. А вот наш пастырь, – продолжил Григорий, указывая на Павла.

Григорий представил Павла отцу. В это время к ним подошли мама Гриши, его сестра Александра и любимый племянник Мишенька.

– Хороший у вас сын, – с тёплой улыбкой произнес Павел.

– Спасибо, – одобрительно сказала мама Гриши и протянула руку пастырю.

Павел отправился за остальными братьями в церковь. Гриша обнял маму и посмотрел на Мишу.

– Мишенька, привет, дорогой, ты так вырос, – радостно протянул Григорий.

Миша замялся около мамы, что-то бормоча.

– Миша, это я, твой дядя Гриша, – продолжал он.

Мишка начал качать головой и спрятался за своей мамой. Он либо не мог угадать своего дядю, либо не мог поверить, что его дядя стоит перед ним. Из глаз Григория покатились слёзы.

– Мишенька, родненький мой… – сквозь слёзы протянул Гриша и наклонился, чтобы обнять племянника.

Миша радостно прижался к Гришке, а затем потянул его за руку, давая понять, чтобы Гриша последовал за ним.

Григорий обнял сестру и последовал за Мишкой, который потащил его на качели, находящиеся на церковном дворе. Всё то время, пока шла служба

в церкви, Гришка возился с Мишкой и общался с семьёй. Для него церковные службы стали обычным ежедневным делом, он жил при церкви. А для его родителей это очередной глоток воды живой.

Время неумолимо уходило, и настала пора прощаться. Григорий забрал сумку с вещами и сладостями, которые привезли родители для него и братьев, а им отдал флешку с фотографиями и христианской музыкой. Настроил кондиционер в машине (это была машина Григория) и включил песню:

Оставив дом, забыв Отца, ушел далёко —Ушел в края, где счастья нет, где одиноко.За каплю счастья променял свою свободу,Заблудшим сыном стал влачить свои ты годы.Вернись домой, вернись домой – уж близко к ночи.Вернись домой, вернись домой, вернись в дом Отчий!Вернись домой, тебя там ждут и не забыли…Вернись, вернись, вернись домой, о сын мой!Ты в жалких рубищах своих, обремененный,Пасешь стада и ешь рожки – ведь ты наемный.А вспомни годы те, что жил в отцовском доме, —Невольно катится слеза, как вспомнишь…Вернись домой, вернись домой – уж близко к ночи.Вернись домой, вернись домой, вернись в дом Отчий!Вернись домой, тебя там ждут и не забыли.Вернись, вернись, вернись домой, о сын мой!«Пойду домой, вернусь к Отцу – а может, вспомнит?Паду к ногам, буду просить – а может, примет?Хотя бы быть в числе прислуг, но рядом с домом.Пойду домой, вернусь к Отцу родному…Вернись домой, вернись домой – уж близко к ночи.Вернись домой, вернись домой, вернись в дом Отчий!Вернись домой, тебя там ждут и не забыли.Вернись, вернись, вернись домой, о сын мой!«Мой сын пришел, пусть знают все: он не заблудший!Пропавший он, нашелся он, он самый лучший!Мой дом – его, и все моё его пусть будет,И горе жизни пусть он всё забудет…»Вернись домой, вернись домой – уж близко к ночи.Вернись домой, вернись домой, вернись в дом Отчий!Вернись домой, тебя там ждут и не забыли…Вернись, вернись, вернись домой, о сын мой!

Григорий начал обнимать своих родных и разрыдался на плече у мамы. Затем он сел в машину с семьёй, чтобы вместе помолиться. Он молился о своей семье и благодарил за неё Бога. Когда молитва закончилась словами: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми нами. Аминь», Григорий снова разрыдался. Он понимал свой долг, который должен выполнить, и рад был этой возможности. Но тоска по семье была невыносимой. Когда Гришка начал пристёгивать ремнём безопасности племянника, Миша пытался отстегнуться и плакал.

– Мой родной, я люблю тебя, мы скоро увидимся, – протянул Григорий, ещё раз обнимая и целуя племянника.

Григорий проводил семью и долго ещё всматривался в сторону, где скрылась из виду машина с его любимыми людьми, его семьёй. Оставалось три месяца, три месяца из восьми, которые посвятил Григорий Богу. Но этот день для Григория был одним из самых счастливых и радостных дней в его жизни.

На Свято-Николаевском хуторе смеркалось. Стояло такое жаркое лето, что, казалось, можно руками ухватить тёплый воздух. И люди, и всё живое мечтало скрыться от жары в прохладе ночи. В это время в церковный двор въехала белая машина «Нива». Братья, бродившие по церковному двору в поисках прохладного ветерка после трудового дня, со словами «пасечники приехали» в считанные секунды скрылись в братской. Они знали, чем грозит приезд гостей на «Ниве».