Благородный дом. Роман о Гонконге.

Клавелл Джеймс

— Очень хорошо. АМГ оставил «это» на мое усмотрение. Сейчас я даже не знаю, что «это» такое. Я понимаю, что мне, человеку непосвященному, не стоит влезать в дела Эс-ай и Эм-ай-6. Но так уж вышло — не по моей воле. Вы перехватили мою личную почту. Моя договоренность с АМГ не оставляла места для опасений: он заверил меня письменно, что ему разрешено работать на меня и что он согласовал это с правительством. Если хотите, я могу, приняв меры предосторожности, передать вам через соответствующие каналы копии нашей переписки. С каждой минутой мне все меньше хочется настаивать на своем предложении. — Он заговорил резче: — Возможно, Эс-ай и Эм-ай-6 и наплевать, сгниет Гонконг на корню или нет, но мне не наплевать, поэтому повторяю свое предложение в последний раз. —

Он встал. — Оно действительно до половины девятого вечера.

Ни один из двоих его собеседников не шевельнулся.

— Почему до половины девятого, мистер Данросс? Почему не до полуночи или не до полудня завтра? — невозмутимо спросил Синдерс. Он продолжал попыхивать трубкой, но Данросс заметил, что в тот самый момент, когда был выставлен ультиматум, ритм попыхивания сбился. «Хороший знак», — подумал он.

— В это время я должен звонить Типтопу. Спасибо, что встретились со мной. — Данросс повернулся к двери.

Сидевший за столом Кросс бросил взгляд на Синдерса. Тот кивнул. Кросс послушно нажал на выключатель. Задвижки неслышно открылись. Вздрогнув от неожиданности, Данросс остановился, но быстро пришел в себя, распахнул дверь и молча вышел, закрыв её за собой.

— Хладнокровный черт, — восхитился Кросс.

— Слишком хладнокровный.

— Не слишком. Он — тайбань Благородного Дома.

— А ещё лгун, но лжет по-хитрому и вполне способен перещеголять нас. Он может уничтожить это?

— Да. Но не знаю, действительно ли половина девятого — время «эйч» [332] . — Кросс закурил. — Склонен полагать, что да. Они оказывают на него невероятное давление, сознавая, что мы, конечно же, подвергнем клиента допросам. У них была возможность научиться советским методам и хватает собственных ухищрений. Они не могут не понимать, что мы тоже действуем достаточно эффективно.

332

Время «эйч» (время «Н») — время начала операции или учений. Используется также для обозначения дней (часов) до или после этого.

— А я склонен полагать, что никаких папок у Данросса нет, а это — вещь стоящая. Если это исходит от АМГ, оно должно иметь особую ценность. Что бы вы посоветовали?

— Повторю то, что сказал губернатору: «Если клиент останется в нашем распоряжении до полудня в понедельник, мы успеем вытянуть из него все важное».

— Но как быть с ними? Что он может рассказать им о нас, когда придет в себя?

— Большую часть этого мы уже знаем. Что касается Гонконга, мы сможем решить все вопросы, связанные с безопасностью, начиная с сегодняшнего дня. Стандартное правило Эс-ай: не посвящать никого из сотрудников в стратегические планы...

— Кроме вас.

— Кроме меня, — улыбнулся Кросс. — И вас в Соединенном Королевстве, конечно. Клиенту известно многое, но далеко не все. Здесь мы можем полностью обезопасить себя, поменять шифры и так далее. Не забывайте: он не передавал туда ничего особенного. Та реальная опасность, которую он представлял, ликвидирована. Он раскрыт, к счастью вовремя. Потому что Квок имел реальный шанс стать первым комиссаром-китайцем, а потом, вероятно, возглавить Эс-ай. Это так же верно, как дважды два четыре. Вот это была бы катастрофа. Нам уже не вернуть личных досье, Фэн-фэна и остальных или планов подавления волнений и восстаний. Волнения остаются волнениями, планов действий в режиме чрезвычайного положения великое множество. Что касается «Севрина», он знает не больше, чем знали мы до того, как схватили его. Возможно, это послужит подсказкой, может, даже наведет на мысль, какие вопросы мы должны задать ему.

— Я тоже сразу об этом подумал. Как я уже сказал, мистер Данросс ведет себя слишком, черт возьми, хладнокровно. — Синдерс зажег спичку, дал ей обгореть, а потом вычистил ею трубку. — Вы ему верите?

— Насчет папок, не знаю. Но насчет этого, конечно, верю, и насчет того ещё, что АМГ прислал весточку с

того света. Жаль, что я не был с ним знаком. Да. Это вполне может оказаться куда более важным, чем клиент — после полудня в понедельник. Он и так уже почти весь выпотрошен.

Когда они вернулись, допрос Брайана Квока был продолжен. В течении его мыслей, по большей части беспорядочном и непоследовательном, тут и там встречались важные детали. Новые упоминания ядерного оружия, имена и адреса контактов в Гонконге и Кантоне, неблагонадежных персон, обрывки сведений о канадской конной полиции, а также невероятно интересные данные о широком проникновении Советов в Канаду.

— При чем здесь Канада, Брайан? — спрашивал Армстронг.

— Северная граница, Роберт... Самая «дырявая» в мире, её, по сути, вообще нет. В Канаде столько богатств... А-а, как бы мне хотелось... Там была эта девушка, на которой я чуть не женился. Они сказали, что мой долг... Если Советы смогут расколоть канадцев... Они такие легковерные и замечательные... Можно мне сигарету? О, спасибо... Можно я попью мой... Так вот, у нас везде есть контрразведывательные сети для уничтожения советской агентуры и выяснения... Потом ещё Мексика... Там Советы тоже ведут большое наступление... Да, у них агенты везде... Ты знал Филби?

Часа оказалось достаточно.

— Странно, что он раскололся так быстро, — заметил Синдерс.

— Он себя не контролирует, гарантия, — возмутился Кросс. — Клиент не лжет. Он рассказывает то, во что верит, то, что с ним действительно было, и так будет и дальше, по...

— Ну да, конечно, — с каким-то раздражением проговорил Синдерс. — Я другое имел в виду. Странно, что человек его склада так скоро рассыпался. Мне кажется, он многие годы колебался, его преданность не выдержала испытания временем или пошатнулась, и он, вероятно, был готов перейти на нашу сторону, но почему-то не смог выпутаться. Жаль. Он мог бы оказаться очень полезным для нас. — Шеф Эм-ай-6 вздохнул и зажег ещё одну спичку. — Такое нередко случается с глубоко законспирированными агентами, живущими среди нас. Неизбежно возникают привязанности, любовь или дружба, появляется вкус к свободе, к счастью, и мир этих бедолаг переворачивается вверх дном. Вот почему в конце концов выиграем мы. Даже в России все когда-нибудь переменится и кагэбэшники получат по заслугам — от русских, — именно потому обычные люди там подвергаются такому давлению. Каждый советский человек испытывает на собственном опыте, что такое диктатура, произвол спецслужб, несправедливость и террор. — Он постучал трубкой по пепельнице, вытряхнув туда остатки пепла. Остававшийся у основания табак был влажным. — Вы не согласны, Роджер?

Кросс кивнул, пристально глядя в эти глубокие бледно-голубые глаза и пытаясь понять, что скрывается в их глубине.

— Вы позвоните министру, чтобы получить указания?

— Нет. В данном случае я могу взять ответственность на себя. Мы примем решение в половине девятого. — Синдерс глянул на часы. — Пойдемте-ка назад, к Роберту. Уже скоро пора будет начинать снова. Хороший он парень, очень хороший. Вы слышали, что он в крупном выигрыше?

69

20:05

— Иэн? Прощу прощения, что прерываю, — сказал Бартлетт.

— О, привет! — повернулся к нему Данросс. Он беседовал с гостями. Бартлетт был один. — Надеюсь, вы оба не уходите — прием заканчивается не раньше девяти тридцати.

— Кейси ещё остается. А у меня встреча.

— Надеюсь, она достаточно симпатичная, — ухмыльнулся Данросс.

— Да, но это потом. Сначала встреча по делу. У вас есть минутка?

— Конечно, конечно. — Данросс извинился перед гостями и повел Бартлетта из переполненной гостиной на террасу. Дождь, хоть и не сильный, продолжал лить. — По нашим прикидкам, приобретение контрольного пакета «Дженерал сторз» — дело почти верное, и «Суперфудз» наше предложение не перебить. Мы на самом деле заработаем целую кучу денег, как говорится, — если мне удастся остановить Горнта.