Благородство и страсть
Шрифт:
Кенан поднял ее над грудой хлама, а Уинни дотянулась до дворецкого.
– Очень больно, Уиггет? – спросила она, полная благодарности за то, что он помог ей убежать.
– Нет, мисс, – откликнулся тот, принимая ее у хозяина. – Что это за голова, если не выдержит пары ударов?
Осторожно опустив Уинни на пол, Уиггет протянул твердую руку Кенану.
Когда Кенан попал в свет свечи, Уинни увидела, что он весь изранен. На правой щеке была свежая царапина, под глазом синяк, а нос распухал от кровоподтека. Сколько он ни прижимал ладонь к ране,
– Глупый, почему ты не сказал, что пострадал?
Усмехнувшись, Кенан вытер кровь рукавом и попробовал дотронуться до носа, но оказалось больно.
– Он-то едва дотронулся до меня, женщина, – пояснил Кенан. – Этим чертовым кирпичом ты сломала мне нос!
Два часа прошло после того, как лучи солнца осветили все уголки дома. Тело лорда А'Корта уже увезла полиция, слуги Кенана убрали следы его ужасной кончины. Но Кенана до сих пор передергивало при мысли, что на мраморе могло лежать и тело Уинни.
Измученная, усталая, Уинни рассказала ему все, что знала про лорда А'Корта, а Милрой вызвал Бедгрейна и Типтонов, поскольку чувствовал, что сейчас ей особенно нужна семья, но не мог отпустить Уинни от себя. Обескураженные родственники крутились вокруг Уинни, не подпуская к ней полицию с расспросами.
А ведь они считали ее хрупким созданием. Хотя и сейчас, с растрепанными волосами, кругами под глазами и в порванном платье, она казалась такой беззащитной! Кенан снова стал свидетелем ее отчаянной борьбы за жизнь, свидетелем проявления необычайной силы духа, и эта сила настораживала, если не пугала его, ведь Уинни так рисковала! Он думал, что вряд ли когда-нибудь забудет о кошмаре, пережитом этой ночью.
– Ничего, если я осмотрю ваш нос? – подойдя к нему, спросил Типтон.
Его показания по поводу состояния Брук исключили подозрения в предумышленном убийстве. Соучастник графа, уже находившийся в заключении, развеял последние сомнения.
– Не беспокойтесь, – ответил Кенан. – Нос сломан Ничего не исправишь. Как-нибудь сам заживет.
И взглянул на Уинни. Заметив его взгляд, она почему-то улыбнулась. За последние дни он впервые видел ее улыбку, и это согрело ему душу.
– Ну, Кенан, – начала Бланш. – Ты бы был больше доволен, если бы тебе сломали нос на ринге?
– Ха, – усмехнулся он. – Я бы ни за что не допустил этого!
Уинни настояла, чтобы послали за Бланш и рассказали той, что случилось. Кенан возражал: он не хотел волновать миссис Шабер тем, что ее в целом не касалось. Но уступил Уинни только потому, что ни в чем не мог ей отказать.
Приехав к нему – к ним – в дом, Бланш со слезами на глазах бросилась к нему в объятия. Как ни странно, ее присутствие его успокаивало.
– А'Корт слишком быстро и безболезненно умер, – едва оправившись от потрясения, проговорил сэр Томас. Кенан понимал, что его мучило. – Уинни, если бы я его нашел раньше, ты бы не подверглась такой опасности. Я считал его слабовольным, ведь он чуть не расплакался, когда я отказал
– Здесь нет вашей вины, папа, – сказала Уинни севшим от долгих допросов голосом. – Если он был сумасшедшим, то очень хитрым сумасшедшим. Он хорошо притворялся. Никто не догадывался, кроме его жертв.
Она задумалась, вспомнив про Брук. В комнату вошел Уиггет и объявил:
– Сэр, там…
Заметив, что Невин уже стоит в дверях, дворецкий удалился.
– А, смотрю, вся семья в сборе. Можешь не извиняться, брат, что не позвал меня. – Он прошел к Уинни и присел рядом с ней на колено. Он погладил ее покрасневшую щеку. – Он ударил вас?
– Только напугал, – ответила Уинни, скрывая ужас событий. Сострадание порождает сострадание. – Ваш отец… Мне очень жаль…
При упоминании о Рекстере Кенан напрягся. Невин говорил что-то еще, но его слова не доходили до сознания Кёнана. Со всеми этими переживаниями он совсем забыл, зачем искал Уинни этой ночью. Рука его поднялась и легла на документы, спрятанные во внутреннем кармане.
– Видимо, имя убийцы, так же как и его мотивы, нам не узнать, – признал Невин.
Сэр Томас неловко успокаивал Бланш, которая никак не унималась и все рыдала в носовой платок.
Уинни встретилась взглядом с Кенаном. Она вопросительно смотрела на него, чувствуя его нерешительность. У него не было времени рассказать ей ни Голландце, ни о бумагах. Его рука нырнула в карман. Уинни ободряюще улыбнулась ему, своей любовью и доверием давая сил заговорить.
– Я знаю мотив. Он стоил мне тридцать фунтов. – Когда все на него обернулись, он достал документы. – Доказательство Рекстера.
– Доказательство чего? – удивленно воскликнул сэр Томас.
Невин взял протянутые ему бумаги. Он даже не взглянул на них. Покорность судьбе омрачило его лицо.
– Полагаешь, это справедливость?
– Нет, всего лишь проигранная игра.
Кенан вырвал бумаги из рук Невина и бросил их в горящий камин. Огонь вспыхнул и стал жадно поглощать тонкие листы бумаги. Неожиданное уничтожение таинственных документов вызвало оживление в комнате.
Невин нагнулся, чтобы вытащить бумаги из огня, но Кенан остановил его. Резко развернувшись, Невин ни с того ни с сего закричал:
– Ты рехнулся? Это же доказательство! Подумай, что ты теряешь. Все!
Не моргнув глазом Кенан подошел к Уинни и протянул ей руку. Она встала и взяла его за руку.
– Не все, Невин. – Он поднял Уинни на руки. – Мне нравится быть незаконнорожденным. Титул твой.
Не успели все опомниться, как он с Уинни на руках выбежал из комнаты.
Уинни заливалась смехом, пока Кенан пытался запереть дверь комнаты, которая могла бы стать музыкальной комнатой, если ее правильно обустроить.
– Думаешь, их остановит простой замок? Снаружи слышалась какая-то суматоха.
– Нет, но хотя бы на время. Невин позаботится о них.
Он обнял ее, и его тело сразу отреагировала на то, что она так близко. Она тоже обняла его, переполненная любовью к нему.