Благословение святого Патрика
Шрифт:
Вот и сейчас – вдруг успокоилась мгновенно, подобралась вся, с шумом вдохнула в себя воздух. Шагнула к чемодану, наотмашь сбросила его с кресла так, что все содержимое вывалилось на пол жалкой тряпичной кучкой. И проговорила злобно, сквозь зубы:
– Да что я с тобой тут… Никуда не пойдешь, и все! Хватит с меня, Иваницкий! Если не понимаешь слов, значит, будет вот так!
И пнула по тряпичной кучке ногой. Постояла, глядя на разбросанные по ковру вещи, потерла в задумчивости лоб, пробормотала себе под
– Так, надо еще деньги проверить… Все ли на месте…
Шагнула к мебельной «стенке», откинула крышку секретера, вынула жестяную коробку из-под печенья, где хранились семейные сбережения. Выхватила пачку купюр, повернулась к нему, нервно зажав их в кулаке:
– Деньги я забираю, Иваницкий. Так, на всякий случай. И карточка твоя зарплатная у меня, так что ты гол, как сокол. Если хочешь уйти – уходи, в чем есть.
Он молча повернулся, пошел к двери. Она взвыла, ринулась вслед за ним:
– Да что мне, силой тебя держать, что ли? Подумай, кому ты нужен, бесхребетник несчастный? И на что ты жить будешь? У тебя даже на электричку денег нет! Постой…
Он быстро шел к станции, почти бежал. И сам себя презирал за это бегство. Благо, что электричка вовремя подошла – вскочил в вагон, двери закрылись, мелькнули за окном улицы, мост через реку…
Все. Сбежал.
Ему вдруг стало ужасно смешно – а ведь и впрямь сбежал, как трусливый заяц! Хорошо, документы успел взять… Вот они, во внутреннем кармане пиджака. Паспорт, трудовая книжка, диплом. Сиди и радуйся, колобок, – я от дедушки ушел, я от бабушки ушел! И от жены ушел! И от мамы…
Да. Смешно. Он очень смешной человек. Они оба с Лизой – смешные люди. Только любовь у них не смешная, а самая что ни на есть настоящая. И он в этой любви – Мужчина, а она – Женщина. Любовь не может быть смешной…
Она не стала звонить в дверь – открыла своим ключом, тихо вошла в прихожую. Ага, Машка дома… Вон, слышится ее голосок, вдохновенно подпевающий девичьим голосам из телевизора – «…лучшие друзья девушек – это бриллиа-а-а-анты!».
Заглянула в гостиную, удивленно подняла брови вверх. Машка крутилась перед зеркалом – в новой шикарной шубке. Белые волосы красиво падали на спину, распадались на прядки в переливах черного меха.
– Маш… Это что? Это откуда?
– Ой, мам… Ты меня напугала. Привет. Это мне папа шубку вчера купил, правда, классная? Она норковая, кучу денег стоит!
– Да. Красиво. Только опять короткая… Попа мерзнуть будет…
– Ну, ты опять о своем! Тебе всегда не красота, тебе всегда попа важнее!
Машка надула губы, и без того полные, изогнулась перед зеркалом в красивой позе:
– Я Натали Портман… Или нет… Эта, как ее… Хайди Клум… Мам, скажи, чем я хуже Хайди Клум?
– Ты не хуже, ты лучше. Правда, я не знаю, кто такая Хайди
– А ты никого, кроме своего Чехова да Бунина, и не знаешь. Совсем отстала от современной жизни. Тебе надо было на сто лет раньше родиться, мам.
– Ну что ж делать, если не получилось. Теперь уж ничего не поделаешь. Вот и приходится за Антона Палыча да Ивана Алексеича цепляться.
– А это кто?
– Маш, ты чего? Это Чехов с Буниным…
– А, ну да. Прости, это я так, от радости туплю. Как я мечтала об этой шубе, помнишь? А папа купил… Ой, скорей бы зима…
– Жарко же, Маш. Снимай. Тем более у меня к тебе разговор есть.
– Мне не жарко. Я еще в ней побуду немного. Говори, я слушаю…
Машка вдруг резво развернулась, так, что фалды шубки колыхнулись легкой волной, зашлась восторженным вздохом. Ну как с ней разговаривать? А надо…
– Маш, я ухожу сегодня. Сейчас вещи соберу и уйду. Ты уже взрослая, сможешь самостоятельно жить. Нет, совсем из твоей жизни я не исчезну, конечно… Просто каждый день рядом меня не будет.
Машка оторвала взгляд от зеркала, глянула на нее в недоумении, улыбнулась:
– Я не поняла, мам… Куда ты уходишь?
– Сядь, Маша. И сними наконец шубу. Сядь…
Машка послушно расстегнула крючки, шуба скользнула вниз, и она подхватила ее небрежно, бросила на спинку кресла. Сев рядом с ней на диван, проговорила тихо:
– Это ты из-за папы, мам? Да брось… Ты же понимаешь, что он… Ну, в общем… Никуда тебя не прогонит. Как жили с тобой в этой квартире, так и жить будем. Ну, хочешь, я с ним поговорю? Он, кстати, спрашивал про тебя… Необычно так спрашивал, будто беспокоился. Я прямо сегодня с ним поговорю…
– Я не из-за папы, Маш. Я буду жить с другим мужчиной. На съемной квартире.
– Ничего себе… С другим мужчиной! Вот это новость! А кто он такой, почему ты мне о нем не рассказывала?
– Он… Он Женин отец, Маш.
– Кто?!
– Женин отец. Так получилось, прости. Мы полюбили друг друга.
– Ничего себе – полюбили… Когда? Когда вы успели-то?
– Неважно, Маш.
– Это когда мы на Домбай ездили, что ли? Но ведь… мы всего на неделю ездили! Это несерьезно, мам…
– Это очень серьезно, Маш.
– Нет, я все равно не понимаю… Женькин отец… Но ведь он женат! На Женькиной матери женат! Мам, ты с ума сошла, что ли?
– Нет, я в полном рассудке нахожусь, Машенька. Мы полюбили друг друга, мы решили жить вместе. Я сейчас вещи соберу и уйду.
– А я?
– А ты будешь жить здесь. Ты вполне можешь прожить и без меня. В твоем возрасте уже все стремятся к самостоятельности. Ты ведь вполне самостоятельная, правда?
– Ну, в общем… И все равно – как-то это… А что я Женьке скажу? Представляешь, как она на эту новость отреагирует?