Благословение
Шрифт:
— У вас прекрасные дети, — сказала как-то одна женщина, которую они встретили в парке накануне прогулки. — Сколько им?
— Пять и четырнадцать месяцев, — с улыбкой сказала Диана, а женщина посмотрела на нее с изумлением. Эти дети были даже ближе по возрасту, чем ее собственные, между которыми было всего четырнадцать месяцев разницы.
— Вы смелая женщина, раз решились завести второго ребенка сразу же после рождения первенца, — искренне сказала она. — У вас удивительная семья. Да хранит вас Бог.
— Спасибо, —
Как-то в июле Чарли взял Бесси и Энни в Розмед. Он долго ждал этого дня и был молчалив и напряжен, ставя машину на стоянку у мрачного кирпичного здания. Бесси дотронулась до его руки, она понимала, что это важный момент в их жизни.
Они вошли в унылого вида приемную, где их и попросили подождать. Проверка документов началась шесть месяцев назад, и все должно было быть в порядке.
Чарли с Бесси приходили сюда уже несколько раз на предварительные собеседования. Учреждение управлялось монахами, которые придерживались строгих взглядов, и каждая минута пребывания здесь вызывала в Чарли страшные воспоминания. Он побывал в нескольких подобных заведениях. Он еще помнил холодные одинокие ночи на узкой постели, мучившие его кошмары и постоянный страх, что он умрет от приступа удушья. Этот затхлый воздух заставлял его задыхаться, и бессознательно он взял за руки Бесси и Энни, словно ища у них поддержки.
— Ты был здесь когда-нибудь раньше? — громким шепотом спросила его Энни, и он кивнул. — Мне здесь не нравится.
— Здесь никому не нравится, дорогая. Вот почему мы пришли сюда.
Они пришли спасти одну душу из этой тюрьмы.
Чарли уже видел этого мальчика и сразу привязался к нему. Ему было четыре года, он был очень маленьким, и, как монахи с прискорбием сообщили мистеру Винвуду, у него была астма. Если это не устраивает мистера Винвуда, то есть еще маленькая девочка, но монахи были очень удивлены, услышав, что он возьмет мальчика.
Работники социальной службы попросили Бесси и Чар ли выйти, чтобы свободно поговорить наедине с Энни, и были удовлетворены тем, что мальчик попадет в хорошую семью. Конечно, он уже не малыш, все понимает, и им будет трудно пережить период привыкания.
— Мы все это знаем, — мягко сказал Чарли. Он действительно это все знал по себе — как отчаянно он старался понравиться приемным родителям, убирал за собой и как усердно молил их полюбить его. Но они всегда в конце концов возвращали его, и он снова оказывался на узкой железной кровати в продуваемой ледяным сквозняком спальне.
Открылась дверь, и вышли двое монахов. Чарли услышал звук четок, но когда он поднял на них глаза, то увидел, что у них добрые лица. За широкими складками их черных одеяний почти
— Винвуды пришли за тобой, — тихо сказал монах и взял его за руку. Берни кивнул. Они не обманули и действительно пришли за ним. Но он до сих пор не мог поверить в это.
Монах подтолкнул мальчика вперед. Он вопросительно смотрел на посетителей, как будто не мог поверить, что они пришли действительно за ним. Чарли медленно подошел к нему.
— Привет, Берни, — мягко сказал он. Мальчик прерывисто вздохнул. Несколько дней назад у него был приступ астмы, и он боялся до смерти, что они переменят свое решение, если узнают об этом.
Чарли наблюдал за ним со слезами на глазах и затем протянул руку, и мальчик медленно подошел к нему.
— Надеюсь, тебе понравится у нас, и ты захочешь остаться с нами. Я бы хотел быть твоим папой. А это теперь твоя мама… а вот твоя сестра Энни.
— Как в настоящей семье? Навсегда? — Мальчик посмотрел на них пристальным, полным недоверия взглядом. Хотя ему было всего четыре года, малыш уже привык не доверят! взрослым.
— Это правда, — сказал Чарли, чувствуя, как от жалости сжимается его сердце.
— У меня нет семьи, я сирота.
— Теперь уже нет, Берни. Теперь мы твоя семья. Монахи говорили, что он был удивительный мальчик очень смышленый, добрый и отзывчивый. Брошенный при рождении, он переменил несколько воспитательных домов. и из-за его астмы никто не хотел усыновлять его. Слишком много забот приходилось на себя брать приемным родителям из-за его болезни.
— Могу я взять своего медведя? — осторожно спросил Берни, поглядывая на улыбающуюся Аннабел.
— Конечно. Ты можешь взять все свои вещи, — мягко сказал Чарли.
— У нас дома много игрушек, — заверила его Энни, и маленький рыжеволосый мальчик стал медленно двигаться к Чарли.
Это выглядело так, словно он потянулся к нему, как будто почувствовал, что у них много общего и ему будет хорошо у них.
— Можно, я поеду с тобой? — спросил Берни, глядя на человека, который хотел быть его отцом.
— Конечно, — сказал Чарли и взял малыша на руки, желая сказать ему, как он любит его. Не успел Чарли поднять его, как Берни прильнул к нему всем тельцем и едва слышно прошептал слово, которого ждал Чарли.