Благословите дитя. Божий дар жизни
Шрифт:
Счастливый виночерпий забыл об Иосифе. Но вскоре случай напомнил ему о бывшем товарище по несчастью.
Фараон увидел два сна, поразивших его загадочностью.
В первом сновидении «вышли из реки семь коров, хороших видом и тучных плотью». Они, очевидно, купались или бродили по речным отмелям в поисках сочной еды. Теперь они вышли на берег полакомиться тростником и прибрежными растениями, которыми обыкновенно питается скот в Египте. Но тут их съели семь тощих коров, которые чуть позже тоже вышли из реки.
В другом сновидении произошло вот что: на одном стебле выросли семь полновесных колосьев, а рядом
В Египте снам придавалось громадное значение, и потому понятно, что увиденные фараоном знаменательные сновидения «смутили дух его», и он созвал «всех волхвов Египта и всех мудрецов его», требуя истолкования.
При фараоне постоянно находился совет жрецов различных степеней, которые руководили каждым его шагом в обыденной жизни и истолковывали волю богов, которая проявлялась в приметах, сновидениях и знамениях. Они не признавали за собой дара непосредственного откровения, а для разрешения вопросов удалялись в уединенные места, где и старались найти то или другое истолкование в священных книгах и в таинственных обрядах. И, надо полагать, труд этот был тяжелым и медленным.
Как бы там ни было, вся мудрость египетских волхвов оказалась бессильной. Зато Иосиф, о котором вспомнил виночерпий, истолковал сны фараона без обращения к книгам, а лишь отдавшись высшему непосредственному вдохновению.
Сны фараона, по истолкованию Иосифа, предвещали наступление голодных лет после семи лет урожая. Голод мог наступить отчасти из-за недостаточного разлива Нила, а отчасти из-за сильного знойного ветра.
Толкование Иосифа настолько совпадало со взглядами египтян, и предложенный им совет на случай наступления неурожайных годов (сделать громадные запасы хлеба во время урожайных лет) был настолько мудр и разумен, что все невольно обратили пристальное внимание на юного чужеземца.
В совете Иосифа увидели мудрость государственного человека. Молодой снотолкователь, как нередко бывает в восточных деспотиях, из ничтожного раба превратился во властного сановника. «Ты будешь над домом моим, и твоего слова держаться будет весь народ мой, только престолом я буду больше тебя» (Быт. 41, 40), – торжественно сказал Иосифу фараон.
Затем последовала торжественная церемония. Фараон снял со своего пальца перстень и надел на палец Иосифа, что было знаком возведения в сан первого вельможи и правителя страны. «Виссонные одежды», составлявшие отличие жрецов – высшего класса в Египте, – означали принятие бывшего раба в высокочтимый класс, а возложенная на шею золотая цепь была для всех формальным знаком его власти.
В распоряжение Иосифа отдали вторую царскую колесницу; вестники должны были бежать впереди с криками «Абрек! Абрек!», то есть «Преклоняйтесь!» Вместе с саном Иосиф получил от фараона новое египетское имя – Цафнаф-панеах, что значило «охранитель жизни».
Недоставало только блистательного брака. И он был устроен фараоном.
Женой Иосифа стала Асенефа, дочь знатного жреца.
Около тринадцати лет прошло с того времени, как Иосифа увезли из родного дома и продали в рабство в Египет.
Иосифу было тридцать лет, а он уже носит на шее золотую цепь – знак высокого сана, на пальце – перстень, знак благоволения фараона. Он – фактический правитель богатейшей
Между тем голод распространился далеко за границы Египта. Из разных стран потянулись туда караваны для покупки хлеба. Сыновья престарелого Иакова также были вынуждены отправиться в Египет, который в это время вел обширную торговлю с Ханааном и другими соседями.
Им, конечно, трудно было узнать Иосифа, возмужалого и окруженного придворным блеском. Сами они по-прежнему носили пастушескую одежду, которую Иосиф хорошо помнил. Он тут же узнал братьев. Но среди них не было Вениамина. «Может, они убили или продали и другого сына Рахили, моего единственного родного по матери брата?» – мелькнула у Иосифа страшная мысль.
Чтобы дать братьям почувствовать тяжесть положения, в какое он некогда был ввергнут ими, а также разузнать о Вениамине, Иосиф не мог найти лучшего способа, как объявить их шпионами. Египет постоянно опасался неприятельского нападения с северо-востока. Для его предотвращения восточную границу защищала укрепленная стена, подобно той, какой Китай защищался от набегов монголов.
Юлиус Шнорр фон Карольсфельд. Иосиф открывается братьям. Гравюра. Иосиф не мог больше сдерживаться. Он открылся братьям – к ужасу их и изумлению всего двора фараона
Чтобы снять себя подозрения, братья Иосифа должны были оставить заложника до тех пор, пока не привезут с собой младшего брата. В качестве заложника должны были оставить второго брата – Симеона, а не старшего – Рувима. Этим, быть может, Иосиф хотел напомнить Рувиму о том, как тот некогда позаботился о спасении брата.
Горько было престарелому Иакову слушать рассказ сыновей о суровом обхождении с ними египетского владыки, оставившего одного из них в заложниках; но еще тяжелее было расстаться с Вениамином. Нужда, однако, заставила решиться и на это.
Иаков отпустил Вениамина, но вместе с тем пожелал задобрить египетского властелина своими дарами.
Скорбь Иакова из-за опасения потерять последнего сына от любимой Рахили, горячие уверения Рувима и Иуды, что они берут на себя ответственность за его безопасность, – сцены, исполненные потрясающих чувств…
Но перед бедными и запуганными пастухами Ханаана должна была открыться еще более грандиозная сцена, когда они по прибытии в Египет с Вениамином вдруг были вызваны во дворец египетского властелина.
Иосиф не мог больше сдерживаться. Он открылся братьям – к ужасу их и изумлению всего двора фараона.
Когда фараон узнал об истории жизни любимого царедворца, свое расположение к нему он перенес на все его семейство и выразил желание, чтобы все оно переселилось в Египет. Братьям дали колесницы, каждому – по перемене одежды, а Вениамину – пять перемен и триста сребреников. Отцу Иосиф послал «десять ослов, навьюченных лучшими произведениями Египта, и десять ослиц, навьюченных зерном, хлебом и припасами на путь» (Быт. 45, 23).