Благословлённые Тьмой, проклятые Светом
Шрифт:
— Влиять или становится важной и уважаемой? — уточнил рогатый. — Впрочем, и то, и другое обязательно. И дай мне закончить мысль, наконец! Так вот, попробуй просто примерно предположить, сколько народу к тебе обратится просьбами. Заметь, просьбы обязательно будут жалостливые, ситуации между жизнью и смертью, а ты окажешься их последней надеждой. И что делать станем? Или ты у нас начнёшь специализироваться исключительно по несчастным любовям?
— Издеваешься, — вздохнув, констатировала Арха. — А мне и на все эти балы надо будет ездить?
—
— Ну, знаешь! Все, с меня, пожалуй, хватит! — ведунья попыталась было вырваться и встать, да кто бы ей дал?
Демон девушке не только вскочить не позволил, но и вовсе подмял под себя, прижав к дивану тушей.
— Быстро же у тебя терпение кончилось, — усмехнулся Дан. — Я ещё и не начинал, а с тебя уже хватит.
Может быть, Арха и хотела что-нибудь ответить. Вероятно, что это «что-то» должно было прозвучать едко и язвительно. Вот только целуясь с мужчиной, да ещё и любимым, как-то не до язвительности.
Может, Шаю действительно нравилось подрабатывать духом великого Несрослось, а, может, у него судьба такая была. Но так или иначе, а Арха ему в данный момент не завидовала. Прервать хаш-эда на самом интересном, да ещё и когда он только во вкус входить начал — смелость нужно иметь немалую. Поэтому ведунья даже злиться на блондина не стала. Уж больно забавно он выглядел. Ифовет мялся рядам со стеклянными дверьми, ведущими в спальню, и не знал, бедный, куда руки деть и куда смотреть. В итоге он остановился на созерцании стены садика, а руки забросил, почему-то, себе на затылок.
— Ну! — рявкнул Дан, оборачиваясь через плечо.
Заодно ещё и собой Арху прикрывая. Впрочем, ничего компрометирующего сторонний зритель всё равно не углядел бы — так, лёгкий беспорядок в одежде. Серьёзно посягнуть на здешние целомудренные правила рогатый просто не успел.
— Дан, там это… — неопределённо мотнул головой Шай куда-то в сторону. — В общем, там Шхар.
— Опять?! — от рявка демона даже птички испуганно притихли.
— А он уже приходил? — удивился красавчик и, забывшись, даже в садик посмотрел.
Правда, тут же опомнился и уставился — для надёжности — в белёсое небо. Разве что насвистывать не начал.
— А он… пришёл? — Дан озадаченно потёр лоб ладонью.
И, вероятно, от неожиданности, подался назад, подчинившись ведунье. Которая усиленно спихивала с себя неподъёмное демоническое тело. Правда, до этого момента безрезультатно. Но зато когда лорд сел, Арха мгновенно вскочила, нашарила ногой туфли без задников и нацепила их уже на бегу. У местной моды нашёлся ещё один неоспоримый плюс. Для того чтобы привести туалет в порядок было достаточно подол одёрнуть, да на лицо покрывало накинуть.
— Ну, пришёл — это громко сказано, — признался Шай, подвинувшись, чтобы пропустить мимо себя мчащуюся куда-то лекарку. — Приполз скорее. Да в общем-то, он бы и не дополз. Стражники на стене его увидели
Ведунья, успевшая уже выбежать в коридор, резко затормозила, едва туфли не потеряв. Но остановиться её заставили не слова Шая, а то, что лекарка вдруг сообразила: она просто не в курсе, куда именно мчатся. Дом Ирраша был немногим меньше императорского дворца и куда запутаннее. В женской половине она, худо-бедно, ориентироваться научилась. Но вряд ли шавера принесли в сераль [8] .
8
Сераль — женская половина дома или дворца, гарем.
А вслед за мыслью, что неплохо бы дорогу узнать, пришла и ещё одна, не слишком приятная. Дан вполне мог упереться рогами и заявить, что все происходящее — не её дело.
— Ладно уж, пошли, — неохотно отозвался хаш-эд, умудряясь одной фразой ответить и Шаю, и ведунье.
При этом и Архе, и блондину стало понятно — Его лордство происходящим крайне недовольно. Всё-таки у Дана имелся удивительный талант не только к крайне своевременной прозорливости, но и к донесению до окружающих собственного мнения.
Далеко идти не пришлось. Несмотря на его статус наследника, местные к Шхару пиетета не испытывали. А, может, просто не знали, что с ним делать. Поэтому огромную кошку, недолго думая, уложили на пол посреди какой-то очередной пустой залы. Сами же присутствующие старательно жались к стенам, будто им места не хватало. Впрочем, решивших остаться и посмотреть, как будут дела развиваться, нашлось немного: жрец со своим помощником, да Совет Старейшин в полном составе. Ещё в уголке, явно стараясь стать незаметнее, едва слышно всхлипывала Арруша.
Самое примечательное заключалось в том, что никто не спешил оказать Шхару помощь.
В которой он, без всякого сомнения, нуждался. Кошак истощал так, что рёбра его выгибались дугами, как шпангоуты у корабля. А шкура, превратившись из антрацитово-чёрной в тускло серую, между ними просто провисала. Но кошмарнее всего выглядели лапы. Подушечки на них не стёрлись — сточились до живого, сучащегося сукровицей и гноем мяса. И у шавера даже сил не осталось на то, чтобы втянуть обломанные едва не наполовину когти.
Арха, не зная за что в первую очередь хвататься, встала рядом с головой Шхара на колени, приложив ладонь к тощей, какую-то куриной, шее. Пульс бился, но неровно, сбоя, словно из последних сил. Рука лекарки сама собой потянулась к цепочке.
Но ведунья остановилась, закусив губу едва не до крови. И уставилась на Дана, хотя, конечно, он взгляда девушки под покрывалом разглядеть не мог.
Хаш-эд был мрачен. Он остановился в паре шагов от шавера и хмуро посматривал то на него, то на лекарку, то на жавшуюся у стен местную власть.