Благословлённые Тьмой, проклятые Светом
Шрифт:
Рогатый мельком улыбнулся и приглашающим жестом указал на стол. Арха решила, что заставлять себя упрашивать в данном случае будет не слишком выгодно. Гвардейцев поблизости не наблюдалось, но свежим хлебом и жареной ветчиной пахло так заманчиво, что Великолепная Пятёрка просто обязана явиться с минуты на минуту в полном составе.
Пахло, кстати, не только ветчиной. В воздухе висел странный, едва уловимый, но довольно приятный аромат. Нечто вроде смеси ванили, цитрусовой цедры и чуть-чуть корицы.
— А что это такое? — поинтересовалась лекарка, настороженно принюхиваясь к кувшину,
— Чай из Илогии, — отозвался демон, подхватывая с огня огромную, размером, наверное, с Луну, сковородку. — Это провинция у светлых. Мы недавно лазутчика взяли. Вот у него и прихватили. Попробуй, действительно вкусно.
Арха, со скепсисом глянув на кувшин, всё-таки решилась и налила в кружку светло-зелёной жидкости. Запах стал сильнее, но на чай это походило мало. Скорее, на травяной отвар. Но на вкус напиток оказался куда приятнее, чем на вид. И ведунья, довольно кивнув, подтянула поближе тарелку с омлетом, поставленную перед ней Даном. Омлет размерами напоминал половинку Луны. Готовил демон с размахом.
— А ты их видел? — наплевав на все правила столового этикета, девушка разом засунула в весьма приличный кусок.
И зашипела — еда оказалась горячей.
— Кого? — Дан уселся напротив, не забыв расстелить на коленях — прямо поверх фартука — чистую салфетку. — Светлых? Да не торопись ты. Никто у тебя еду не отберёт.
— Угу, как же! — проворчала лекарка не слишком внятно. — Сейчас какой-нибудь Шай прискачет и всё сметёт, — она поковырялась, пытаясь подцепить на ложку сразу и ветчину, и кусочки грибов, и яйцо. Почти получилось, но шмат едва не шлёпнулся ей на колени. Пришлось ловить едва не на лету. — Да, я про светлых. Они какие?
— Да обычные, — пожал плечами демон, ловко орудуя ножом и вилкой, — как мы.
— С рогами, что ли? — вытаращилась Арха.
Не потому, что удивилась. Просто омлет остыть всё ещё не успел.
— Нет, без рогов. Но руки две, ноги две, голова — одна. Ну, у некоторых ещё крылья есть.
— Как крылья? — обалдела лекарка и даже ложку до рта не донесла. — А я слышала, что их истинный облик — это чистый свет?
— Нет, не свет. Они вполне материальны, просто у них очень яркая аура. Но арелимам не надо облик менять, чтобы у них крылья появились. Считается, что это промежуточная форма между обычной и истинной.
— А какие у них крылья?
— Обычные. Вот типа таких. Побольше только.
Демон указал вилкой в окно. За которым вчерашняя курица, чудом выжившая, но ума не набравшаяся, с полоумными воплями пыталась удрать от охотящегося Ира. Упомянутые крылья пеструшки в панике взбивали воздух, пытаясь поднять раскормленное тело вверх. Но в итоге птица только подпрыгивала над землёй, судорожно перебирая когтистыми лапами.
Пёс подпрыгивал вслед за ней, клацая могучими челюстями с грохотом захлопывающегося сундука. От каждого приземления щеночка пол дома ощутимо вздрагивал. А двор медленно затягивали клубы пыли, словно по нему отряд кавалерии галопом пронёсся.
— А летают они также? — задумчиво поинтересовалась Арха, наблюдая в окно за появляющейся и исчезающей чёрной мохнатой задницей.
Демон критически посмотрел на курицу исподлобья.
—
Арха мысленно поблагодарила Мать за то, что у арелимов тоже проблемы с демографией. И искренне пожелала им исчезнуть совсем. Наверное, думать так ведунье не полагалось. Ведь любая жизнь священная. Но как-то жизнь одного отдельно взятого демона казалась священнее, чем всех куриц-переростков скопом.
— Слушай, Данаш, — протянула Арха, толстым слоем размазывая по ломтю хлеба масло, — я вот только одного понять не могу. Мы воюем со светлыми. Знаю, что высокие материи тут не при чем. Но всё же, почему при этом и Тьма, и Свет против Жизни? Не логичнее ли одной из сторон заключить договор и того… А?
— Арха, тебе мало было? — Дан, буравя лекарку взглядом, даже вилку с ножом на стол положил. И пальцы сцепил в замок. — Будь добра, забудь вообще про Жизнь. И не вспоминай никогда.
— Да мне просто интересно, — насупилась ведунья. — Я же не на улице ору, а у тебя спрашиваю. Чего сразу «мало»?
Хаш-эд помолчал, играя желваками. Арха, борясь с горячим желанием нырнуть под стол, сосредоточила всё внимание на кружке со странным чаем. Правда, когда тебя сверлят красными глазенапами, не подавится, умудряясь выглядеть невинно, довольно сложно.
— Давай я попытаюсь объяснить тебе ещё раз. И мы закроем этот разговор раз и навсегда, — тяжело, будто камни ворочая, заговорил, наконец, демон. — И Тьма, и Свет претендуют на то, чтобы быть истиной в последней инстанции. Конкурент может быть только один — враг. Жизнь стать врагом неспособна по определению.
— Понятно, она же их и породила, — вставила Арха.
И всё-таки поперхнулась. Потому что руки Дана сжались в кулаки. Видимо, осведомлённость некоторых ведуний ему не нравилась.
— Именно, — глухо ответил хаш-эд. — Она не третья сторона, а изначалье. То, с чего всё началось. И изменить это гораздо сложнее, чем просто отрицать её существование. Поэтому никакой Жизни нет, не было и не будет. В начале была только Тьма. Или Свет.
— Но даже дети же знают, что есть существа Жизни и… — робко пискнула Арха.
— Даже дети знают, что императрица Хашрана — шлюха. Но никто об этом вслух не говорит! — рявкнул Дан, грохнув кулаком по столу.
С этим утверждением лекарка могла бы поспорить. Личную жизнь и моральный облик матушки хаш-эда народ обсуждал довольно оживлённо. Но в данном случае разумнее было промолчать.
Дан раздражённо провёл языком по зубам, дыша глубоко и размеренно.
— Котёнок, я тебя очень прошу, пойми, пожалуйста. Такое положение вещей рано или поздно изменится, — заговорил он уже спокойнее. — Жизнь — забудут, её детей — истребят. Или они перестанут считаться порождениями твоей Матери. Но пока это не произошло, ересь будут выжигать калёным железом. И к тебе это железо очень близко. Один раз едва не прижгло. Поэтому, пожалуйста, не затрагивай данную тему никогда, нигде и ни с кем. Хорошо?