Благоуханье роз
Шрифт:
Паркет тоже необходимо было переложить заново и заменить прогнившие лаги.
Николь предвидела, что брата ждет большое разочарование.
Его обаяние, перед которым не могли устоять большинство женщин, будет впустую потрачено на тетю Алису.
Поэтому она осторожно сказала:
— Ты знаешь, милый Джимми, что тетя Алиса довольно скупа, и в последний раз, когда мы у нее были, нянюшка жаловалась, что она держит слуг на голодном пайке.
— Знаю, — ответил Джимми.
— Она никогда не
Джимми засмеялся.
— Я думал, что слышал уже все истории ее скупердяйстве, но это что-то новенькое?
— И ты действительно думаешь, — поинтересовалась Николь, — что она станет слушать тебя, если ты попросишь у нее денег на восстановление Кингз-Кип?
— Я не собираюсь просить у нее ни пенни! — ответил ее брат.
Николь удивленно уставилась на него.
— Не собираешься? — воскликнула она. — Тогда зачем нам у нее оставаться?
— Я скажу тебе позже, — уклончиво сказал Джимми.
Наконец они подъехали к большому, но довольно уродливому зданию.
Вокруг был разбит сад, за которым начинался лес.
Сад пребывал в запустении: леди Хартли жалела денег, чтобы нанять побольше садовников.
Проходя через парадное, Николь заметила, что ливрея дворецкого основательно поизносилась.
Даже гарусный жилет лакея был весь в прорехах.
«Не могу понять, — сказала она себе, — почему Джимми настаивал на приезде в это гнетущее место».
Тетя встретила их в гостиной.
— Ах, вот и вы! — воскликнула она. — Я, конечно, рада вас видеть, но теперь у слуг прибавится работы.
— Мы слишком давно у вас не были, — проговорил Джимми с одной из своих самых очаровательных улыбок. — Вы же знаете, тетя Алиса, что как глава семьи я должен поддерживать связь со всеми моими родственниками.
— Лично я считаю, что это пустая трата времени, — отрезала леди Хартли. — Но раз уж ты здесь, то, полагаю, хочешь стаканчик хереса?
— Это было бы весьма кстати после дорожной пыли, — кивнул Джимми.
Через минуту ему был подан бокал. Хереса едва бы хватило на пару глотков.
Николь, как особе еще слишком юной, не предлагалось ничего.
Она была ужасно измучена жаждой и потому обрадовалась, когда пришло время переодеваться к обеду: можно было напиться воды из бутылки на умывальнике.
За скудным обедом, состоявшим из тощего цыпленка, ей тоже не было предложено никаких напитков.
Джимми подали два бокала довольно безвкусного белого вина и маленькую рюмку портвейна.
Тем не менее, он был чрезвычайно любезен с леди Хартли и с увлечением рассказывал ей, как поживают другие родственники.
Он даже делал ей комплименты, что для Николь было совсем уж в новинку.
Тетя Алиса с подобающей скромностью
Когда они перешли в гостиную, Джимми сказал:
— Я до сих пор не совсем хорошо представляю себе, тетя Алиса, сколько картин в вашей коллекции, и очень хотел бы взглянуть на ваше собрание табакерок.
— Я их не собирала, — ответила леди Хартли. — Твой дядя Эдвард потратил впустую уйму денег, покупая вещи, которые представляли интерес исключительно для него.
— Ну, меня они тоже интересуют! — воскликнул Джимми. — И, поскольку я здесь, мне хотелось бы воспользоваться возможностью посмотреть все сокровища дяди Эдварда.
— По-моему, у тебя хватает, как ты называешь это, «сокровищ» в Кингз-Кип! — недовольно фыркнула леди Хартли.
— Хороших вещей никогда не бывает много, — философски заметил Джимми.
С этими словами он встал и двинулся по гостиной.
Он смотрел на картины.
Потом он изучил собрание табакерок, стоящих в застекленных шкафах.
Наконец Джимми вышел из гостиной, объяснив, что хочет взглянуть на экспонаты в других комнатах, а леди Хартли принялась жаловаться Николь на то, как трудно в наше время найти хороших слуг.
Ее ужасала расточительность тех, кто предпочитал выбросить порванный лист бумаги, который можно было бы еще склеить.
Джимми отсутствовал довольно долго, и Николь терялась в догадках, что могло так заинтересовать его в этом безобразном доме.
Картины, быть может, и были неплохи, но они явно нуждались в реставрации, да и недостаток освещения не делал их привлекательнее.
Стены, на которых они висели, были окрашены в серый цвет, и общее впечатление получалось довольно унылым.
Вернувшись, Джимми поздравил тетю с тем, как хорошо сохранился ее дом.
— Я вижу, тетя Алиса, — сказал он, — что вы, как и я, любите совершенство во всем. Но грустно видеть, что так много комнат закрыты и, очевидно, никак не используются.
— Я не могу позволить себе, чтобы в моем доме вечно кто-то болтался, — проговорила леди Хартли. — Зачем мне приглашать к себе не замолкающих ни на минуту сорок или устраивать балы и приемы для праздных богачек?
Николь задумчиво улыбнулась.
— А я с удовольствием съездила бы на бал, — сказала она. — Возможно, на следующий год, когда кончится траур, Джимми сможет это устроить.
— Если ты думаешь о лондонском сезоне, то я абсолютно уверена, что этого ты себе позволить не можешь! — отрезала леди Хартли.
Не замечая разочарования в глазах Николь, она продолжала:
— Только на днях один мой друг рассказал мне, во что ему обошелся первый выезд его дочери в свет, и — кто бы поверил? — после всех треволнений, которые она причинила, глупая девчонка ни получила ни одного предложения!