Благовест с Амура
Шрифт:
Вторую часть сплава, 64 баржи, возглавлял Назимов. На нем лежала ответственность за главный груз — тяжелые крепостные орудия, предназначенные для николаевских фортов. Намучились с ними — не приведи господи! Когда тащили к Шилке по горным дорогам, впрягали по шести десятков лошадей и быков на каждую пушку; стали грузить на баржи — пушки проламывали днища. Пришлось доставать их со дна, укреплять днища барж и снова грузить. А в каждой ни много ни мало — 150 пудов!
Еще одним грузом на плечах Назимова были баржи с переселенцами. Но о них — чуть дальше.
Третий караван из 35 судов вел Корсаков. С этим рейсом шли купцы и первая научная экспедиция на Амур Сибирского отдела Императорского Русского географического общества
Сибирскому отделу исполнилось ровно три с половиной года. 6 июня 1851 года Сенат утвердил Положение о его статусе и назначил ему ежегодную субсидию в две тысячи рублей серебром, но первое заседание состоялось 17 ноября 1851 года. Его открыл прочувствованной речью генерал-губернатор.
— Вам выпала великая честь, господа, — говорил он, обращаясь к первым десяти членам, — приобретать Сибирь для России в учено-патриотическом отношении, и приобретать ее постоянными трудами и ревностным стремлением заслужить похвалу царя и Отечества.
Деятельность отдела не входила у генерал-губернатора в число приоритетных, но ему нравилось ей покровительствовать, и он охотно поддерживал не только словами, но, по возможности, и деньгами, планы отдела по развитию Восточной Сибири, поскольку они совпадали с его собственными. Содействие Муравьева снаряжению экспедиции Маака состояло в том, что он подвигнул на ее финансирование золотопромышленника Степана Федоровича Соловьева, пожертвовавшего на цели изучения Приамурья полпуда золота.
Земли Нижнего Амура были вдоль и поперек исхожены участниками экспедиции Невельского, которые не только открывали и наносили на карту дотоле неведомые реки, горы, озера и населенные пункты, но и собирали первичные сведения по этнографии, флоре, фауне и скрытым в земле полезным ископаемым — конечно, исходя из практических задач первопроходцев и первоосвоителей. Теперь же пришла очередь истинно научных изысканий и описаний, которые, естественно, важны и сами по себе, поскольку обогащали науку, но также необходимы были для практического применения теми же переселенцами, призванными закрепить присутствие России на этих землях.
А переселенцам в этом сплаве досталось трудностей и даже бедствий, наверное, больше всех. Почти пятьсот человек разместились на 12 баржах, на каждой был свой староста. Из Кындызыка в переселенцы попали всего три семьи, но Ярофей Харитонов по единодушному признанию стал старостой на своей барже, и его судно, единственное из каравана, прошло до Мариинского поста без происшествий. Старостой его избрали и новосельцы Богородского, основанного при впадении в Амур реки Тенджи.
На нескольких баржах везли скот, а на двух — сено, 7000 пудов. Сено запасли, предполагая сплавляться с наименьшим количеством остановок, однако — не получилось. Течение Шилки этой весной было необычайно быстрым, настоящий водохлест, и столь же быстро падал уровень воды. Баржи крутило и сажало на мель с удручающей регулярностью. Гребцы на лодках с сеном, развозя его по баржам, стоящим на мели, часто не могли противостоять течению, скот оставался некормленым и начал погибать. Поэтому, выйдя с Шилки на Амур, где течение было много спокойнее, а вода выше, стали останавливаться на кормежку, выпуская скот на молодую травку. Тем не менее по приходе в Мариинское не досчитались 280 голов коров, быков и лошадей.
Но на переселенцев обрушилось еще одно, совсем уже страшное, бедствие: на пятый или шестой день плавания среди них появился тиф и, несмотря на усилия врача и двух фельдшеров, распространился по всем переселенческим судам. Казалось
Тринадцатого июня переселенцы прибыли в Мариинский пост. Генерал-губернатор лично указал на карте места, где следовало основать русские села, но ему осмелился возразить юный Волконский:
— Ваше превосходительство, позвольте, я проеду по выбранным местам со стариками-земледельцами? Пусть они определят их пригодность для заселения и хозяйства.
— Ты не доверяешь моему выбору? — неприятно удивился Муравьев. — Я Нижний Амур уже несколько раз проехал туда и обратно.
— Вряд ли вы смотрели на эти места как сельский житель, ваше превосходительство. Я на Аянском тракте лично убедился, сколько неудачных мест было выбрано пальцем на карте и сколько бед это принесло переселенцам. Но там выбирали, исходя из требований тракта, а здесь-то нас ничто не ограничивает. Пусть уж они сами решают, где им жить и хозяйствовать.
Муравьев подумал, оглянулся на Екатерину Николаевну, которая присутствовала при их разговоре — та улыбалась, одобрительно глядя на юного чиновника, — и махнул рукой:
— Ладно, бог с вами, обследуйте.
После знакомства с предложенными генерал-губернатором местностями старики одобрили только одно, остальные четыре выбрали сами. В результате заложили первые пять русских сел на трехсоткилометровом расстоянии от Мариинского до Николаевского поста: Иркутское (близ озера Иоме), Богородское, Михайловское (неподалеку от гиляцкой деревни Хильк; тут местность оказалась наиболее удобной для сельского хозяйства, ее заняли 25 семейств), Ново-Михайловское (пятью верстами ниже по течению Амура) и Сергиевское (на устье реки Личи, впадающей в Амур шестью верстами выше Николаевского поста).
Чтобы закончить историю мытарств первой партии переселенцев, скажем коротко. Поначалу они разместились в землянках, но сразу же начали рубить избы (благо леса вокруг хватало) и расчищать землю под огороды и пашни. Некоторые семьи успели посеять немного озимых. К осени избы у большинства были готовы; Михаил Сергеевич Волконский, которому было дано право распределять по семьям заготовленные предметы быта, сделал это, учитывая достаток каждой семьи и нужду в таких предметах. Столярные, кузнечные и слесарные инструменты раздавались только мастерам. Лошади, скот и прочая живность также распределялись с учетом количества рабочих рук, стариков и детей. Всего переселенцы получили 176 лошадей, 217 голов рогатого скота, 92 овцы и баранов и какое-то количество коз, свиней и домашней птицы.
Тиф не выпускал их из своих лап до следующей весны. Умерли оба фельдшера. Люди знающие говорили, что при переселении первое поколение всегда подвергается какой-либо эпидемии, и только второе начинает жить нормально.
В сентябре 1855 года Волконский передал своих «подопечных» под управление военного губернатора Завойко. Спустя некоторое время они хорошо укоренились и обжились, стали торговать с местным населением. Благодаря этим пионерам, Амур становился русской рекой: началось движение вверх и вниз по течению, появились склады провианта и казенного имущества. Это было удивительно для многих и не только в столице: шла война, в которой Россия терпела поражение; казалось бы, ей надо вести себя с соседними государствами куда как тихо и осторожно, а генерал-губернатор Восточной Сибири решительно проводит один сплав с войсками, второй — с войсками и переселенцами, и огромный Китай, имеющий с Россией пятитысячеверстную границу, испытывающий мощное давление Англии, молчит и принимает действия Муравьева как данность, тем самым обеспечивая им успех.