Блатной конвейер
Шрифт:
— Что, обиделось? — со злорадством сказал Сергей. — Всегда ты проигрываешь, когда на арену выходит совесть.
Совесть совестью, но на какой-то миг мысли метнулись и попытались обрисовать его же, Сергея, ближайшее будущее. Ничего хорошего там не высвечивалось. Тогда Резенков попытался думать о Лешке, но его мысли упрямо переходили на Зимана, который лежал в пустом доме. А Сергей собирался сотворить кощунство над телом.
И сразу накатила злость, да такая, что скулы свело судорогой. Это же все из-за этих гадов, которые норовят хозяевами жизни стать! Дай им волю, они весь мир превратят вот в такое же дерьмо. Все эти Хохлы, Магомеды, Фомы и кто там еще
Сергей вспомнил себя в свои восемнадцать, вспомнил армию, друзей. Вспомнил он и контрактную службу, боевых товарищей, кровь и потери. Это были такие разные, полярно противоположные стороны жизни, они так не вязались вместе, что хотелось кого-нибудь убить. И в это мгновение Сергею очень захотелось помочь Лешке, наделать уголовникам таких проблем, от которых им тошно станет!
Вот и дом Лешки темнеет в конце переулка. Резенков остановился и долго прислушивался. Странно, даже собак не слышно. Потом он подумал, что это хорошо, значит, никого чужих рядом нет, а то бы местные собаки уже давно начали свой «концерт». Он сделал несколько осторожных шагов в сторону своей цели, и тут ночную тишину нарушил глухой и заунывный собачий вой. Сергея даже передернуло. Ему почему-то подумалось, что собака в чьем-то дворе воет, потому что чувствует рядом смерть, чувствует мертвое тело.
Все рефлексы моментально активизировались, как в боевой обстановке. Резенков двинулся вперед неслышными шагами разведчика, сливаясь с темнотой забора. Возле оторванной калитки двора Лешки он еще немного посидел на корточках, прислушиваясь и приглядываясь к дому. Там явно никого не было. Еще несколько шагов, осторожно, потому что ступеньки, ведущие к входной двери, старые и могут скрипеть. Сергей наступал на самые края, медленно перенося центр тяжести то на одну, то на другую ногу. Медленно, стараясь не звякнуть о металл, он открыл навесной замок. Проклятая собака продолжала выть, выматывая душу.
Плотно прикрыв входную дверь, Сергей несколько минут стоял, активно шевеля глазными яблоками. Нужно время, чтобы активизировалось ночное зрение. Когда начали различаться серые и невнятные очертания предметов в сенях, он открыл дверь и шагнул в кухню.
В жиденьком свете звезд, который пробивался сквозь пыльное стекло окна, он сразу увидел чернеющее на полу тело. Уже по его положению, по тому, как оно вытянулось, он сразу понял, что Зиман мертв. Сергей присел на корточки и положил пальцы на сонную артерию — никаких признаков пульса. Да и так понятно, что тело уже холодеет. Это труп.
«Прости меня, — мысленно обратился Сергей к мертвецу, — Зиман, или как там тебя при жизни звали. Подонком ты был, конечно, но о мертвых плохо не говорят. Скажем тогда так: ты прожил свою короткую жизнь неправильно, но пусть хотя бы твоя смерть принесет пользу другим людям, а точнее, одному хорошему пареньку, который совсем запутался и которому грозит смертельная опасность. Пусть твоя смерть спасет жизнь, и это будет очень благородно с твоей стороны, Зиман».
Прозвучало немного напыщенно, и Резенков этому внутренне усмехнулся. Вот так всегда у людей бывает. Когда жизнь начинает в нас бить, как в бубен, вот тогда мы и становимся философами.
Надо было торопиться. Сергей
Лешка говорил про бутылку керосина в сенях. Сергей снял с вешалки полотенце и вернулся в сени. Действовал он очень аккуратно, потому что керосин — субстанция своеобразная. Даже герметичные сосуды почему-то пропускают запах, а то и саму жидкость. Хоть ты тресни, а на руках все равно почему-то остаются его следы.
Помучившись, он открыл пробку бутылки через полотенце, Сергей начал аккуратно поливать тело. Пусть будут все признаки преступления. Вскрытие даже обгоревшего тела покажет, что были нанесены ножевые ранения, а бутылка и следы керосина подтвердят чей-то злой умысел. Теперь надо сделать так, чтобы вспыхнувший огонь не осветил самого Сергея. Мало ли кто сейчас может проходить по улице.
Пришлось тонкой струей сделать длинную дорожку в сени, а потом бросить спичку и быстро выйти на улицу. Огонь осветил изнутри окна дома, когда Сергей благополучно удалился метров на тридцать. Пока еще ничто не нарушало ночной тишины, только продолжала где-то рядом жутко завывать собака.
«По сообщению агентства «Местные новости», в гoрoдe Крaснoурaльск Свeрдлoвскoй oблaсти пo гoрячим слeдaм рaскрытo убийствo 51-лeтнeгo Eмрeкa Шугeрмaкoвa — бывшeгo «криминaльнoгo aвтoритeтa», в нeдaлeкoм прoшлoм тaк нaзывaeмoгo «смoтрящeгo» за Красноуральском, и его 35-летнего знакомого.
Тела Емрека Шугермакова и его знакомого были обнаружены 11 июня 2011 года около 21:00 в одной из квартир в родных местах по улице Энгельса в городе Красноуральске. У обоих мужчин наличествовали признаки насильственной смерти типа открытой черепно-мозговой травмы. В результате профессионально проведенных следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий по горячим следам установлен и задержан гражданин без определенных занятий — местный житель Сергей Флегонтов…»
Глава 6
Коля Хохол откровенно испугался, когда утром к нему нагрянул участковый майор с молоденьким лейтенантом и понятыми. Накануне Хохол перебрал в кафе с дружками, а потом они добавили уже у него дома. Судя по всему, шуму было много, раз майор размахивал какими-то заявлениями. «Уроды, я вам припомню», — зло подумал Хохол о соседях. А потом испугался. Он напрочь не помнил, есть ли у него дома что-то из «дури». Если участковый сейчас найдет героин, то дело его труба.
Испугался Хохол именно в этот момент, потому что визит участкового мог означать только одно — его «крыша» оказалась ненадежной. Магомед-то обещал, что его никто не тронет, а тут… Может, Магомед не поверил в его искренность и решил сдать ментам? Может, какая-то падла накапала, что Хохол остался верен Фоме и не встал на сторону Магомеда?
Угрозы и обвинения сыпались в адрес Хохла, но он угрюмо молчал, слушая, что говорит майор, и лихорадочно прикидывал, чем сейчас все это может закончиться. Где-то система дала сбой, что-то изменилось. Хохол и предположить не мог, что майор Поляков действует на свой страх и риск, а Магомед и знать об этом ничего не знает. Его одолевали самые мрачные мысли и самые страшные предположения.