Блаватская. Вестница Шамбалы
Шрифт:
"Агарди Митрович, — с теплотой вспоминала Елена Петровна, — был моим преданным другом с 1850 года. Я спасла его от виселицы в Австрии с помощью графа Киселева. Он был последователем Маццини, оскорбил Папу Римского, был изгнан из Рима. В 1863 году он приехал со своей женой в Тифлис. Мои родственники хорошо знали его, и когда его жена, тоже бывшая моей подругой, умерла — он приехал в Одессу в 1870 году".
Далее ее путь лежал в Египет, куда Елена Петровна отправилась с княгиней Софией Станиславовной Киселевой, женой графа Павла Васильевича Киселева, видного царедворца и дипломата при царских дворах Александра I и Николая I. Семейная жизнь супругов Киселевых сложилась неудачно, их единственный сын умер в двухлетнем возрасте, супруги жили врозь. София Станиславовна много путешествовала, интересовалась оккультизмом.
Именно этот интерес объединял
В Каире состоялся ряд примечательных знакомств. Одним из новых единомышленников стал американец Альберт Лейтон Роусон, в ту пору изучавший искусство Египта, начинающий арабист, обладавший исключительными способностями к изучению языков. Влюбленный в Восток, он много путешествовал по странам великих культур прошлого, так же, как и она, изучая древние и загадочные культы. Ему удалось под видом паломника посетить Мекку, рискуя жизнью. Он изучал юриспруденцию и одновременно занимался археологическими изысканиями; получил докторскую степень по богословию и степень доктора права в Оксфорде, а в Сорбонне — степень по медицине. Автор книг по религии, филологии, археологии, он совершил четыре путешествия по Востоку.
Другим мистиком, согласившимся познакомить Елену Петровну с некоторыми восточными учениями, явился копт Паулос Ментамон.
"Однажды, — вспоминала она о времени, проведенном в Египте, — я путешествовала по пустыне с одним коптом, белым магом. Как-то на ночном привале я призналась ему, что мне очень хочется выпить чашечку кофе по-французски, с молоком. "Ну конечно, если вы этого хотите", — сказал мне копт. Затем он подошел к верблюду с нашей поклажей, набрал там воды и через некоторое время вернулся с чашкой горячего кофе в руках". Елена Петровна сердечно поблагодарила своего проводника и с наслаждением стала пить кофе, говоря, что даже в парижском кафе она не пила лучшего. Маг на это ничего не ответил, только любезно поклонился и продолжал стоять, как бы ожидая получить чашку обратно. Елена Петровна пила кофе маленькими глотками, весело беседуя. Но что вдруг случилось? Кофе исчез, а в ее чашке оказалась простая вода. Там никогда и не было ничего другого. Она пила простую воду, ощущая иллюзорный вкус и аромат кофе мокко.
Еще одно египетское приключение, воспоминание о котором вошло в ее труд "Разоблаченная Изида" (1877): "Музыка волнует каждого. Мелодичное пение, слабое посвистывание, сладкий напевный звук флейты, привлекают пресмыкающихся, где бы они ни находились. Это факт, который мы наблюдали часто. В Верхнем Египте каждый раз, когда наш караван останавливался, один молодой человек из нашей группы путешественников, вообразивший, что он прекрасно играет на флейте, развлекал нас своей игрой. Погонщики верблюдов и другие арабы в таких случаях всегда останавливали его, так как им очень досаждало неожиданное появление целых семей пресмыкающихся, которые обычно, наоборот, уклоняются от встреч с путешественниками. Однажды мы встретились с другой группой туристов, среди которых были профессиональные укротители змей, и наш виртуоз был приглашен ими показать свое искусство.
Только он начал играть, послышался легкий шелест, и музыкант наш задрожал от ужаса, увидев у своих ног огромную змею. Змея эта с поднятой головой пристально глядела на него и медленно, как бы бессознательно, ползла, раскачивая свое тело и следя за каждым движением музыканта. Затем показалась вторая змея, третья, четвертая, за ними последовали другие. Мы все оказались таким образом в их избранном обществе. Некоторые туристы в испуге взобрались на своих верблюдов, другие спешили
Многие полагают, что змеи, участвующие в таких экспериментах, специально к ним подготовлены, тренированы, или что у них вырваны ядовитые зубы, или зашиты рты. Может быть, и существуют такие фокусники-обманщики, которые дали повод к возникновению подобных домыслов, однако настоящие заклинатели змей на Востоке настолько овладели своим искусством и так бесспорно его демонстрировали, что у них не возникает необходимости прибегать к такому дешевому обману. Это подтвердили многие знаменитые ученые-путешественники, так что нельзя этих заклинателей змей обвинять в шарлатанстве. То, что танцующие, ставшие безвредными, змеи все же остаются ядовитыми, показал Форбес. Он говорил: "Замолкла ли вдруг внезапно музыка или по какой-то другой причине, но змея, которая танцевала в кругу крестьян, вдруг бросилась на наблюдавших ее и ужалила одну женщину в шею. Через полчаса женщина скончалась"".
Встреча с Учителем
Пропутешествовав по Египту около трех месяцев, спутницы уехали в Париж, где графиня Киселева оставила Елену Петровну, остановившуюся у хорошей знакомой Фадеевых, княгини Багратион-Мухранской. В мае 1851 года уже с новой покровительницей Елена Петровна приезжает в Лондон и размещается сначала в меблированных комнатах на Сесил-роуд, а затем перебирается к княгине в отель "Майвартс". Город представлял тогда примечательное зрелище из-за великого скопления людей, со всех концов света приезжавших посмотреть на Всемирную промышленную выставку, или, как ее называли, Великую выставку. После знакомства с выставкой княгиня решила продолжить свое путешествие, однако Елена Петровна решила задержаться в Лондоне, отказавшись от совместного путешествия, и переехала в другой отель в центр города, на Стренд. Это стало возможным благодаря деньгам, полученным из России от отца, знавшего о местонахождении дочери и регулярно высылавшего ей средства.
В душевном отношении лондонский период был довольно сложным, поскольку в тот момент ей показалось, что ее мистические поиски зашли в тупик и ей не удалось найти искомое знание и его учителей. Много лет спустя она напишет князю Дондукову-Корсакову: "В Афинах, в Египте, на Евфрате, повсюду, где я бывала, я искала мой "астральный" камень… Я жила среди вертящихся дервишей, у друзов горы Ливан, у бедуинов-арабов, у марабутов Дамаска. Нигде не нашла его! Я изучала некромантию и астрологию, смотрела в кристалл, вызывала духов — и нигде ни следа "красной Девы"…" "Страдающая от всего, уставшая от бедной старой графини Багратион, которая заточила меня в "Майвартсе" и заставляла читать "Четьи Минеи" и Библию, я ускользнула на мост Ватерлоо, испытывая сильное желание умереть. Это искушение давно росло во мне. На этот раз я не пыталась сопротивляться. Грязные воды Темзы казались мне желанным ложем. Я искала вечного покоя, раз уж не смогла обрести "камень" и упустила "Деву"".
Но пройдет совсем немного времени и произойдет встреча, о которой она по-французски запишет в своем дневнике:
"Незабываемая ночь! Та самая ночь при свете заходящей луны, в Рэмсгейте, 12 августа 1851 года, когда я встретила Учителя М (Мориа. — О.Б.) — из моих снов!!
12 августа — это 31 июля по русскому календарю, день моего рождения — двадцать лет!"
"Видела его дважды, — писала она А.П. Синнетту. — В первый раз он просто вышел из толпы и приказал мне дождаться Его в Гайд-парке. Я не смею, не должна говорить об этом. Ни за что на свете я бы не поведала это миру".