Блаватская
Шрифт:
Некоторые из этих людей приходили в ее дом только затем, чтобы лишний раз на нее поглазеть, и внимательно вслушивались в ее монологи, надеясь, что она случайно проговорится, и тогда-то они узнают что-то совсем ужасное. Она не горела желанием их разубеждать. Пусть думают что хотят. Блаватская плохо представляла себя отравительницей. Барона она полюбила, он внешне напоминал чем-то ее деда Андрея Михайловича Фадеева в старости, ведь в его жилах тоже текла немецкая кровь. Самые интеллектуальные и самонадеянные читатели «Изиды без покрова» важно заявляли, что все ее два тома — вольный пересказ сочинений Элифаса Леви и компиляция из старинных книг по алхимии. Мысль о компилятивном характере содержания «Изиды без покрова» получила поддержку со стороны многих спиритуалистов. Особенно (вскоре после смерти Блаватской) усердствовал некий критик Уильям Эмметт Коулман, который попытался обвинить ее в плагиате. Он обнаружил около ста книг, из которых Блаватская якобы заимствовала для «Изиды без покрова» без ссылок многие страницы, и назвал тысяча
«Изида без покрова» особенно пришлась по вкусу ирландцам и шотландцам, народам, происхождение которых восходит к древним кельтам. Среди членов Теософического общества их оказалось немало. Тайная доктрина Блаватской, по-видимому, затронула их души. Кельты — загадочное и воинственное племя, которое не делало различия между миром естественным и сверхъестественным, пришло в Европу во второй половине I тысячелетия до н. э. из Северной Монголии. Что их заставляло огненным смерчем выжигать чужие земли? Страсть к грабежам или долг воина? Они не боялись смерти, для них она была безболезненным и нормальным перемещением из одного пространства в другое. Быть убитым в бою и похороненным в своей боевой колеснице — об этом мечтал каждый кельт-мужчина. Мертвая голова врага считалась у кельтов символом славы и геройства, а символом власти — Атлантический океан. Именно в нем сокрыты тайны друидов, жрецов, которые стояли между кельтами и богами, а также океан — обиталище душ мертвых людей. Кельты жили в неказистых домах, их полукруглые стены делались из ивовых прутьев, а крыша была из соломы. В период второго желёзного века начиная приблизительно с 475 года до н. э. кельты захватили Галлию и Богемию, Англию и Ирландию, Северную Италию и Средний Дунай. Началось многовековое противоборство между кельтами и Римом. В конце концов победил Рим.
Друиды были мозгом и душой кельтов. Они не только хранили трудовые навыки и технические открытия своего народа, но и обладали каким-то тайным упорядоченным, универсальным знанием.Сохраняли веками в своей памяти что-то такое, о чем во всем мире никто не знал. Вдали от людей и их жилищ, в безлюдных лесах и сокровенных горных пещерах обучали они отобранных ими юношей. Франсуаза Леру пишет: «Урок проходил в форме волнующего приобщения к истинам, единственным хранителем и толкователем которых был жрец и которые он доверял по секрету своему ученику. <…> Это нежелание друидов профанировать их учение можно объяснить тем, что друидическое знание было уделом духовной аристократии. Поэтому жрецы запрещали что-либо записывать, чтобы учение не распространялось среди непосвященных. <…> Молодые аристократы приобщались друидами к священным тайнам природы (в частности, у друидов были глубокие познания в астрономии и астрологии) и человеческой жизни» [348] .
348
Леру Ф. Друиды. СПб., 2000. С. 8.
Основным аспектом учения друидов была вера в бессмертие души. Впрочем, то, как понимали кельты это бессмертие, отличало их от других народов. Это было особое, ни на что не похожее представление о форме существования в ином измерении. Они не говорили об инкарнации или метемпсихозе, им были чужды взгляды на перемещение души во времени в различных телесных оболочках, в том числе, например, ее нахождение в теле животного. Они верили в выживание по ту сторону земной жизни души каждого отдельного человека, в ее существование там в узнаваемой форме. Эта новая жизнь представлялась им намного лучше прежней. Они располагали новое местожительство умершего человека где-то на краю земли или на дальних островах, в общем, неведомо где.
Побежденные Римом кельты нашли свое последнее убежище в Ирландии и Шотландии. Они прижились там, приняли чужих богов и чужие похоронные обряды. Но их генетическая память время
Черты и небесно-земной характер Изиды виделись Блаватской в растопыренных двуглавых и двуликих женских изображениях индийских племен, в широкобедрых, грудастых, широкоглазых индийских фигурках из глины, в мягких и нежных линиях и поворотах чувственных малоазийских скульптур из каррарского мрамора, в облике шумеро-аккадских богинь — в решительных мужеподобных Иштар и Иннане и в прямой, как заостренный кол, Нинхурсаг, в призывающих к соитию позах демониц всех времен и народов.
Имена некоторых этих божеств скрывались от непосвященных, но все они восходили, как она считала, к одному древнейшему источнику — к главной богине атлантов.
Поклонение превращает людей в рабов.
Когда-то давным-давно она стряхнула с себя, как призрачное видение, вчерашний день и твердо решила — бежать!
Но в том ли ее вина, что она разорвала связи с семьей, с просветленной христианской верой, с привычным бытом и светским времяпрепровождением и вместо этой милой, немудрящей жизни, прозрев мираж, избрала для себя в сотоварищи каких-то никчемных людей, беспорядочную вереницу авантюристов, соглядатаев, походык, изнасилованных весталок и брошенных жен, придурочных эмансипированных дам, импотентов, мистических вдов, психопатов и психопаток, подрукавных писак и продажных журналистов? Все они были звеньями одной цепи, приковавшей ее к сияющей колеснице сомнительной славы. Все они были участниками ее мистических, разыгранных как по нотам, радений.
Призрак опустившегося на морское дно материка освобождал ее воображение от каждодневной тоски, которая горше слез и страшнее предательств.
Вот во имя чего она, блудная дочь, потратила столько времени, сил и ума, устремившись в погоню за «летучим голландцем» — исчезнувшей Атлантидой.
Глава восьмая. ДУХОВНЫЙ УЧИТЕЛЬ ИЗ ДАЛЕКОЙ ИНДИИ
У Блаватской и Олкотта ясно обозначился интерес к индийской мудрости, особенно к буддизму. В Нью-Йорке в районе Манхэттена на углу 47-й улицы и 8-й авеню, в доме 302 на втором этаже у них появилась квартира-салон. С легкой руки одного из знаменитых нью-йоркских репортеров Дэвида Кертиса это просторное убежище Блаватской назвали «ламаистским монастырем» — The Lamasery. На полу квартиры были расстелены шкуры тигра и волка, на каминной доске возвышались позолоченная скульптура Будды и механическая птица, осененные листвой стоящих в кадках пальм. Чучела совы с удивительно живыми глазами, змей, ящериц выглядывали из-за стекол книжных шкафов и с этажерок. Гордостью этого зверинца было чучело бабуина, огромной обезьяны с круглыми очками на переносице и с книгой Чарлза Дарвина о происхождении видов под мышкой.
В этом салоне собирались искатели истины, привлеченные оккультным энтузиазмом Олкотта и остроумными, шокирующими рассказами Блаватской. Все они, ее гости, с каким-то болезненным нетерпением ждали манифестации «феноменов».
В то время одной из самых выдающихся и авторитетных для индусского мира фигур был Свами Даянанда Сарасвати. Олкотт вступил с ним в переписку в 1878 году, еще находясь в Нью-Йорке. Другой индусский мыслитель и реформатор Ауробиндо Гхош, принадлежащий уже к XX веку, написал о своем соотечественнике так:
«Один человек, неповторимый как личность, ни на кого не похожий в своей деятельности, стоит особняком среди плеяды тех, кого потомки назовут творцами индийского ренессанса… Словно вы долго шли по долине, и разные холмы, то высокие, то низкие, вставали перед вами, и вдруг вам открылся одинокий утес, вздымающийся вверх во всей своей мощи, глыба цельного и несокрушимого гранита со свежей зеленью на самой вершине и одинокой сосной, устремленной в поднебесье, могучий поток животворной воды, низвергающийся в долину, словно сам источник жизни и здоровья…» [349]
349
Цит. по: Мезенцева О. В. Мир ведийских истин. Жизнь и учение Свами Дайянанды. М., 1994. С. 3.
Если продолжить образную речь Ауробиндо Гхоша, то можно сказать, что одинокий утес — самое удобное место для водружения на нем грандиозного по размерам памятника: и видно издалека, и небо близко. А уж как хотелось Елене Петровне Блаватской возвысить свое Теософическое общество над дольним миром! И она самозабвенно принялась за покорение этого одинокого утеса.
Почти одновременно с Теософическим обществом в США Свами Даянандом Сарасвати в том же 1875 году было основано в Индии философско-религиозное общество — «Арья Самадж» (Общество ариев). Теософическое общество и «Арья Самадж» в первые годы своего существования плотно и плодотворно сотрудничали, считалось даже, что они объединились. Недаром на дипломах Американского теософического общества с 1877 года печатались слова: «Теософическое общество Арья Самадж Арьяварта». В близости духовных устремлений двух обществ их убедил вступивший с Олкоттом в переписку президент отделения общества «Арья Самадж» в Бомбее Харричанд Чинтамон.