Блаженные (Блаженные шуты) (Другой перевод)
Шрифт:
После такого я держала свое мнение при себе, и об уходе за Альфонсиной, и о состоянии Клементы. Виржини не преувеличивала — как бы ни отмахивался Лемерль от опасности, я чувствовала ненадежность своего нынешнего положения. Виржини в фаворитках у Изабеллы — они чем-то похожи, да еще почти ровесницы, — а меня нынешняя хозяйка лазарета никогда не жаловала. Любой пустяк, одно слово Клементы, даже в бреду, и меня снова назовут ведьмой.
Хотелось поговорить с Лемерлем, но он сегодня не показывался — то ли навещал больных в лазарете, то ли отсиживался в кабинете среди книг. По моим расчетам, скоро ипомея перестанет действовать, жар у Клементы спадет, и она придет в сознание. Дальнейшие события зависят
Всю ночь меня мучили кошмары. Я проснулась от звука собственного голоса и боялась заснуть: вдруг снова заговорю и ненароком себя выдам. В сторожке Лемерля горел неяркий свет. Я уже решила отправиться к нему, но тут Антуане понадобилось в уборную. Пришлось лечь поудобнее и закрыть глаза, притворившись спящей. За ночь она еще дважды бегала в уборную — видно, суп с черным хлебом не для ее желудка, — так что мы обе мгновенно среагировали на тревожный сигнал из лазарета.
Клемента очнулась!
41. 9 августа 1610
Мы с Антуаной примчались в лазарет первыми. Друг на друга не смотрели — со всех ног бежали по аркаде к огороженному саду и, приблизившись, услыхали истошные крики Клементы. В окне лазарета горел свет — туда мы и ринулись, следом за нами Томазина, Пьета и Мари-Мадлен.
В лазарете у нас одна палата, большая и душная. Койки стоят у стены, их шесть, но можно поставить еще. Перегородок между ними нет, так что из-за кашля и стонов больных не заснешь. Сестра Виржини постаралась изолировать Клементу — уложила ее в конец палаты и поставила у койки ширму, чтобы отгородить от яркого света и посторонних взглядов. Альфонсину разместили у двери, подальше от Клементы. Широко раскрытые глаза Альфонсины во тьме сияли, как две ярких звезды.
Настоятельница уже стояла возле Клементы, рядом Маргарита с Виржини, перепуганные и возбужденные. Наверняка это они по указанию Изабеллы подняли тревогу. Поодаль от ширмы застыл Лемерль; в черной сутане, с массивным распятьем в руках он был сама степенность. Клемента растянулась на койке, ее ноги ремнями привязали к деревянной раме. Прикроватный столик залила вода из кувшина, у изножья притаилась зловонная «утка». Клемента сильно побледнела, зрачки расширились и почти съели голубую радужку.
— Помоги сестре Виржини привязать ей руки! — велела настоятельница Маргарите. — А ты, да, ты, сестра Августа! Принеси успокоительный настой.
Я замялась.
— Н-ну… М-может, лучше…
— Скорее, хватит ломаться! — гнусаво каркала она. — Бегом, неси успокоительное и чистое постельное белье!
Я пожала плечами. Чтобы семена ипомеи не навредили, принимать их нужно натощак. Однако я послушалась и минут через десять принесла слабый настой листьев шлемника, подслащенный медом, и чистое одеяло.
Клемента билась в бреду.
— Отстаньте от меня! Отстаньте, отстаньте! — вопила она и непривязанной левой рукой отмахивалась от чашки с питьем.
— Держите ее! — крикнула мать Изабелла.
Клемента открыла рот, чтобы завопить, и сестра Виржини изловчилась влить ей почти весь настой.
— Вот, сестра моя, сейчас тебе полегчает, — Виржини старалась перекричать Клементинины вопли. — Отдохни, успоко…
Не успела она договорить, как Клементу вырвало с такой силой, что зловонная жижа обрызгала стену. Меня передернуло, а Виржини, которую буквально окатило, завизжала. Мать Изабелла шлепнула ее, как избалованный ребенок, раскапризничавшись, шлепает няньку.
Клементу снова вырвало, по чистому одеялу потекла слизь.
— Приведите отца Коломбина! — заверещала она. — Приведите его немедленно!
Лемерль до сих пор молча стоял
— Пропустите меня!
Вообще-то, путь ему никто не преграждал, но мы вняли его уверенному гласу. Клемента тоже вняла — повернулась к Лемерлю и жалобно захныкала.
Лемерль поднес к ней серебряное распятье.
— Святой отец! — На миг показалось, что одурманенный рассудок Клементы просветляется. — Вы обещали мне помочь. Обещали…
Лемерль заговорил на латыни, держа распятье перед собою, аки меч. Я узнала изгоняющую демонов молитву: сейчас он читал лишь отрывок, но впоследствии наверняка собирался провести обряд целиком.
— Praecipio tibi, quicumque es, spiritus immunde, et omnibus socus tuis hunc Dei famulum obsidentibus… [38]
У Клементы чуть глаза из орбит не вылезли.
— Нет!
— Ut per mysteria incarnationis, passionis, resurrectionis et ascensionis Domini nostri… [39]
38
Повелеваю тебе, кем бы ты ни был, нечистый дух, и всем братьям твоим, осадившим рабу Божию… (лат.)
39
Чрез тайны воплощения, страстей, воскресения и вознесения Господа нашего… (лат.)
Вопреки всему случившемуся я вдруг устыдилась, что заставляю Клементу страдать.
— Per missionem Spiritus Sancti, et per adventum ejusdem Domini [40] .
— Пожалуйста, я не умышленно, я никому не расскажу…
— Dicas mihi nomen tuum, diem, et horam exitus tui, cum aliquo signo… [41]
— Это Жермена виновата. Она ревновала, не хотела ни с кем делить мою любовь…
Жанетта использовала семена ипомеи для своих обрядов и предсказаний, но очень осторожно, буквально по крупице. Клементу к этому не подготовили, и я представила, как ей жутко. Сейчас мое зелье раскроется в полной мере, его действие пойдет на убыль, и Клемента снова заснет. Лемерль осенил ее крестом.
40
Чрез сошествие Святого Духа и пришествие Бога нашего… (лат.)
41
Назови мне имя свое, день и час исхода твоего, знак подай… (лат.)
— Lectio sancti Evangelu secundum Joannem [42] .
От столь вопиющего безразличия неистовство усилилось. Клемента зубами вцепилась Лемерлю в рукав и едва не выбила у него распятие.
— Я все им расскажу! — прорычала она. — Гореть тебе на костре!
— Она от креста шарахается! — пролепетала Маргарита.
— Она больна, — возразила я. — В бреду мечется, не ведает, что творит.
Маргарита упрямо покачала головой.
— Сестра Клемента одержима! — заявила она с горящими глазами. — Одержима духом Жермены. Она же сама призналась.
42
Из Святого Евангелия от Иоанна (лат.).