Бледная графиня
Шрифт:
— Да, по всей вероятности, ее где-то тщательно укрывали и только минувшей ночью принесли сюда.
— Да, но с какой целью? — спросил доктор. — Этот вопрос не дает мне покоя. Девушку принесли ко мне для того, чтобы я оказал ей помощь. Кто мог это сделать? Уж, разумеется, не тот, кто поднял на нее преступную руку. Быть того не может, чтобы тот, кто посягнул на ее жизнь и нанес эти ужасные раны, тащил ее сюда, чтобы спасти. Здесь кроется что-то другое.
— Да, вы правы, — согласился Бруно. — Одна загадка громоздится на другую.
— Это, действительно, возможно, господин асессор, но, простите меня, маловероятно. Если бы мать и сестра Губерта знали, где находится Лили, они не стали бы дожидаться смертного приговора Губерту, а принесли бы девушку гораздо раньше.
— Но, может быть, они только теперь нашли ее или узнали о ее местонахождении.
— От кого узнали? От преступника? — насмешливо спросил доктор Гаген. — Он все время находится под стражей. И кстати, вы все еще считаете Губерта убийцей?
— Так решили присяжные, он осужден.
— Ну и что, что осужден? — вполголоса спросил Гаген. — Вспомните бедного бродягу, о котором я вам недавно рассказывал.
Бруно поспешил переменить тему разговора.
— Вы должны, господин доктор, сообщить властям о своей находке, или, лучше сказать, о спасении молодой графини.
— О спасении говорить еще рано, господин асессор, но завтра утром я непременно оповещу кого следует. Мне хотелось убедиться, что это действительно молодая графиня, и вы подтвердили мои предположения. Лучше всего было бы, конечно, получить показания самой потерпевшей, но об этом пока и думать нечего. Я даже не могу обещать, что сознание вернется к ней полностью…
Бруно снова подошел к постели и с озабоченным видом еще раз пристально всмотрелся в лицо девушки. Да, это она, его Лили. Нет никаких сомнений. Но как сильно она изменилась!
Новые чувства переполняли его, теперь уже радость, надежда, но и тревога. Любимое им существо не погибло на дне пропасти, а лежит здесь, на постели доктора, который употребит все усилия для ее спасения. Главное, что она не погибла, а в остальном следует положиться на врачебное искусство Гагена и Божий промысел.
Последний раз взглянул Бруно на свою вновь обретенную невесту, действительно похожую на спящую принцессу из сказки, и они вышли из комнаты. В прихожей Бруно крепко пожал руку доктора: именно ему асессор обязан был столь доброй вестью, и этот новый случай послужил еще одним звеном в дружеских узах, все крепче связывающих этих людей.
Начало смеркаться. Проводив асессора, доктор вернулся в комнату. Вскоре туда же пришла экономка. Гаген дал ей некоторые предписания по уходу за своей пациенткой. Экономка принесла небольшой светильник и установила его так, чтобы свет не мог помешать девушке. Внезапно прозвенел звонок, и Гаген сам пошел узнать, кто его спрашивает.
Между тем
— Господин Гаген? — спросил незнакомец, подходя ближе и всматриваясь.
— Да, сударь, вы не ошиблись. Что вам угодно?
— Только один вопрос, господин доктор, если позволите, — сказал незнакомец, входя в освещенную переднюю.
— С кем имею честь? — спросил Гаген.
— Мое имя — фон Митнахт. Я управляющий Варбургским имением. Прибыл к вам с поручением от графини.
— Очень приятно. Чем могу служить? — произнес доктор с легким поклоном и провел гостя в свой кабинет, где уже горели свечи.
— Особый случай привел меня к вам, господин доктор. Вы, конечно, слышали о печальном событии, происшедшем некоторое время назад вблизи нашего замка. Недавно пронесся слух, будто прошлой ночью у вашего дома обнаружили полумертвую девушку и что это и есть молодая графиня. Мы, конечно, знаем цену слухам, и тем не менее, графиня Варбург поручила мне навести справки и по возможности взглянуть на вашу находку, если она еще находится в доме. Я непременно должен увидеть девушку, чтобы убедиться, насколько справедливы слухи и может ли графиня питать надежду снова увидеть свою дочь — живой или… мертвой.
Гагена неприятно удивило то обстоятельство, что слухи о найденной молодой графине распространились и дошли уже до Варбурга, но он прекрасно владел собой, и на его смуглом лице не дрогнула ни одна жилка, оно хранило обычное невозмутимое выражение.
Фон Митнахт по-своему истолковал молчание доктора и спросил:
— Мой приход и вопрос, который я вам задал, кажутся вам неприличными? Если так, господин доктор…
— Позвольте мне прежде всего объяснить вам суть дела, — перебил его Гаген. — Состояние найденной у моего подъезда девушки…
— Так это не сказка, а правда! — воскликнул фон Митнахт.
— Да, правда. Но состояние найденной девушки крайне тяжелое, и я не хотел бы допускать к ней кого бы то ни было. Малейшее волнение может стоить ей жизни. Я врач по призванию, всей душой преданный своему делу, врач, который принимает одинаково живое участие во всех своих пациентах, на какой бы ступени общественного положения они ни находились, и душа моя всегда болит о тех, чья жизнь висит на волоске.
— Не беспокойтесь, я буду крайне осторожен и не позволю себе ничего такого, что могло бы потревожить больную, — заверил фон Митнахт. — Надеюсь, вы не откажете мне в моей просьбе и не принудите уйти ни с чем.
Гаген холодно усмехнулся.
— Я никогда никого ни к чему не принуждаю, сударь. Напротив, я готов сию же минуту проводить вас к моей пациентке.
— А верно ли, — спросил фон Митнахт, — что платье и белье девушки были насквозь мокрыми, будто ее извлекли со дна моря?