Блэквим-пёс и Орден Легендарного
Шрифт:
В девять часов по вальстонскому времени я, Полина Воробьёва, и мои друзья-блэквимы Виталий Ярилов и Тристан Железняк, прибыли в Лесград. Промежуточный городок, где нашему трио предстояло сесть на поезд до Саинтзбурга. Лесград не отличался живописными улицами, он был усеян типовыми девятиэтажками болотных оттенков и с первых минут вселил в меня тоску. Старые дворики, два небольших парка: Центральный и некого Лесорубова, простенькая главная площадь. Пуще унылых пейзажей меня угнетали усмешки прохожих: для них мы были тройкой чудаков.
Тристан сильно истощил
Самоотверженность Железняка поражала. Наш союзник, стоило кому-либо заикнуться о его состоянии, упрямо повторял:
– Я в порядке!
Мы целый час добирались до железнодорожного вокзала. Наконец зашли в долгожданное здание, болотное, как большинство строений Лесграда, но выполненное в стиле позднего классицизма. Тристану стало совсем худо. Он впал в беспамятство, едва мы миновали парадную дверь. Ему повезло, что Ярилов был рядом, иначе Железняк рухнул бы лицом на пол, выложенный из больших гранитных плит.
– О чём только думал этот Трист! – сказала я, взглянув на нашего измотанного друга. Виталик взвалил его себе на спину вместе со всем нашим багажом. Состояние Железняка удручало, но Ярилов тоже совсем себя не берёг… Я столкнулась с ним взглядом и, нахмурив брови, строго крикнула: – И ты туда же!
– Поля, не злись, – честная полуулыбка юного блэквима огня заставила меня смягчиться. А его дальнейшие слова – покраснеть: – Спасибо, что ты с нами, Свелл!
Это прозвище дал мне Илюша перед нашим расставанием, оно много значило для меня. Ярилов и Железняк знали об этом. Виталик назвал меня так впервые… Его голос звучал с новой интонацией: искренней и глубокой. Мной овладело странное чувство, а память воссоздала незнакомый образ.
Маленький мальчик в богатом одеянии, точно сказочный принц, протягивал мне руку. Я четко видела каждую деталь его наряда и тёмные вьющиеся волосы, собранные золотой лентой в густой хвост. Но не смогла разобрать черт лица. Прежде чем маленький царевич исчез, подобно неясному сну, я услышала, как с его уст сорвалось:
– Свелл!..
– Тристу нужно отдохнуть, – сказала я, опомнившись, и попыталась забыть о непонятном видении. – Ему скоро станет лучше. Я подожду с ним в зале. Виталик, купи билеты и что-нибудь поесть.
Ярилов одобрительно кивнул и понёс обессиленного друга в зал ожидания. Я поспешила следом. Мы оказались в огромном прохладном помещении, где пассажиры коротали часы до приезда поезда. Виталик кинул рюкзак, мою сумку и багаж Тристана на пол. Затем осторожно опустил друга на одну из деревянных лавок и, взяв мешочек с деньгами, которые
Когда он ушёл, время будто бы остановилось. Я достала из сумки для физкультурной формы зеркальце и, поправив ободок, не позволявший отросшей чёлке лезть в большие зелёные глаза, всмотрелась в собственное отражение. Мои кудри, рыжие, как спелая хурма, уже почти касались лопаток. Впрочем, у меня всегда быстро отрастала шевелюра. Вроде всё те же слегка округлый овал лица, лёгкая курносость и губы бантиком, но с той стороны стекла на меня глядел теперь не ребёнок, а подросток.
Спрятав зеркальце, я обнаружила на дне сумки мятный пряник и поняла, что очень голодна. Он сохранился со вчерашнего завтрака. Мне хотелось скорей заморить червячка, но я вспомнила о друзьях. Разделила пряник на три части и, проглотив самую маленькую, положила обратно.
Я стряхнула крошки с джинсовой жилетки и летнего сарафана, белого как январский снег, и поняла, что скучаю по снегу и льду. Мне захотелось хотя бы на час позабыть о проблемах, слепить с Виталиком и Тристом снеговика, начать войнушку снежками или просто покататься на коньках. Но этим наивным желаниям не дано было осуществиться: Тристан был без сознания, а Ярилов ещё не вернулся.
Поникнув, я опустила глаза и внезапно обнаружила, что мои синие слипоны в удручающем состоянии. Эту обувь мне подарил Виктор Мерлонский, блэквим молнии, которого убил презренный Лупп…
– Совсем скоро кровожадные зомби и их зловредный создатель заплатят за всё, – пробубнила я себе под нос, придвинув рюкзак Ярилова. Без труда отыскала в нём карту, желая лишний раз изучить, но не успела даже раскрыть. Я вздрогнула от внезапного возгласа.
– Леденцы! Леденцы! Вкусные и ароматные. Подходи, налетай! Детям первая порция – бесплатно! Только сегодня, только сейчас! – трезвонил сиплый голос, а тот, кому он принадлежал, остановился в паре шагов от меня.
Низкий юноша в белой шляпе, салатовых футболке, бриджах и сланцах – его кожа цветом напоминала молочный шоколад – достал из плетёной корзинки разноцветную карамель на палочке. Растягивая пухлые губы до самых ушей, он обратился ко мне:
– Девочка, угощайся!
– Прости, но у меня нет денег, – печально ответила я, пытаясь отвести от сладостей взгляд.
– Детям бесплатно.
– Я не ребёнок! – возразила я, вскочив с лавки и сев на место, гордо уточнила: – Мне двенадцать лет.
Парень в белой шляпе прикусил губу, чтобы сдержать смех. Выпрямился и сделал серьёзный вид. Я опомниться не успела, как манящая карамель на палочке очутилась в моей ладони.
– Большое спасибо! – сказала я, улыбаясь, словно малое дитя. Приблизила ко рту леденец и уже собралась засунуть под щёку, но знакомая пятерня в кожаной перчатке выхватила у меня карамель. Я в недоумении уставилась на Тристана, а тот безмолвно зажал в левом кулаке отобранную конфету.
– Что ты творишь, – лишь успела я проворчать, как вдруг из его руки заструилась кровь и я осознала: «Трист только что спас мне жизнь!».