Блеск Бога
Шрифт:
Развязав папку, Козимо прежде всего прочитал ложные показания Ролана.
— Ты ему действительно это сказал? Будто какой-то паломник утверждал, что может общаться с душами умерших и что он говорил с душой покойного Измаля Ги?
Ролан пожал плечами.
— Нужно же было его заинтересовать! — ответил он. — Это сработало безошибочно.
Козимо разложил на стопе исписанные страницы, извлеченные из папки.
Он нашел запись своего допроса на Таборе, который проводил де Монбар, и краткую точную биографию Измаля, заканчивающуюся описанием обстоятельств его
— Это ответные письма Измаля Хьюго де Пайену! То, чего не хватало в переписке, которую я нашел в сейфе на Таборе!
Козимо с нескрываемым любопытством читал обнаруженные письма. Измаль подробно отвечал на вопросы Хьюго о предателе, которого они оба подозревали в намерениях подорвать изнутри орден Милиции. Архитектор методично собирал доказательства вины своего первого ученика, Альпа Малекорна, выдворенного из Гильдии год тому назад. С точки зрения Измаля, Малекорн, вне всякого сомнения, был связан с недавно появившимся человеком, которым так заинтересовался де Пайен — этим «Человеком без рук и лица».
Козимо вспомнил содержание недостающих писем Хьюго, в которых тот поздравлял Измаля с успешным завершением расследования.
— Альп Малекорн… — прошептал Козимо. — Так это и есть имя предателя?
Но выводы, сделанные де Монбаром после дознания, казалось, не вселяли уверенности в правильность предположения архитектора. Удивление Козимо все возрастало. Расследование убийства Измаля привело в результате к другому выводу относительно личности предателя. Ролан заметил, как побледнел Козимо.
— В чем дело? — спросил он.
— Не понимаю, — ответил Козимо. — Они думают… Они думают, что Альп Малекорн был исключен де Гильдии, так как был связан с Человеком без рук и лица.
— Ты ведь тоже так считал.
— Да, но… они полагают, что мой дядя был убит по тем же причинам.
— Что?!
— Де Монбар считает, что предатель не кто иной, как сам Измаль Гй!
Друзья замолчали. Козимо перечитал документы.
— Он выгнал Малекорна, чтобы обезопасить себя, — продолжил Козимо. — Заставив его исчезнуть, он отдавал виновного на расправу Хьюго де Пайену. Но, кажется, Хьюго этого было мало. Де Пайен одновременно проводил несколько расследований, и у него имелись другие улики против Измаля. А это могло повредить Человеку без рук и лица. Именно поэтому Измаля и убили на Драгуане по приказу Человека! Он убрал Измаля, чтобы тот нм в чем не признался или чтобы его не разоблачили!
— Но почему? Почему Измаль продался Человеку? Почему он предал рыцарей?
Друзья молчали, озадаченные собственными выводами.
— Чтобы понять это, — произнес Козимо, — нужно еще знать, чтоможно выло предать. Нужно узнать истинные цели Милиции. Я хорошо знал дядю, он ничего не делал просто так. Если Человеку без рук и лица понадобился Измаль, значит, он искал то же самое, что и люди де Пайена. Почему Измаль перешел в лагерь противника? Что он выигрывал
— Что нам сейчас делать? — спросил Ролан.
Козимо задумался.
— Прежде всего, попытаемся узнать, кто хочет заполучить эти документы.
— Андре де Монбар?
Козимо отрицательно покачал головой.
— Я думаю, что это будет, скорее, кто-то, связанный с прошлым Измаля. Кто об этом зная? Был ли у него сообщник? Компрометируют ли кого-то эти пропавшие документы? Если это так, я хотел бы знать, кого. Нам нужно будет установить эту связь, найти что-то или кого-то, кто поможет нам из обрывков информации составить полную правдивую картину. Нам это просто необходимо узнать!
В Венеции. Козимо удалось разыскать Баркильфедрома, вербовщика Пьера деМондидье. Тот не забыл, как проявил себя молодой человек в Лонг-Буа, и был приятно удивлен, узнав, что тот возвратился. Козимо попросил взять его в качестве охранника на борт «Франчески Марии». Вербовщик согласился сразу же, не раздумывая: после кражи дежу ментов у де Монбара охрану этого корабля усилили.
В тот вечер Тиршер, правая рука рыцаря де Монбара, находился в своей каюте. Лицо его вызывало отвращение. Огромные глаза, деформированный лоб и два выпирающих зуба. Это уродство не оттолкнуло, тем не менее, молодую женщину, припавшую к нему в страстном поцелуе.
Это была Лис.
— А если нас кто-нибудь здесь увидит? — спросила она, отойдя назад. — Нас могут застать врасплох. Я не хочу, чтобы меня выгнали из каравана паломников.
Лис перешла из рук Оберона де Сентива в руки Тиршера после неосторожного признания монаха, который не мог не поделиться своим «несчастьем». Из всех его жалоб Тиршер лучше всего запомнил описание девушки и ее особенных талантов. Он сделал все, чтобы взять ее под свою опеку.
— Не беспокойся, — сказал он. — Никто не осмелится даже подойти к моей двери. Эту каюту охраняют лучше других. Я утроил количество охранников.
— Зачем?
— Одно темное дело. Поверь мне, ты ничем не рискуешь. Кроме меня, сюда никто не войдет.
— А твои охранники никому не расскажут?
— Охрану тщательно подбирали. Это надежные люди.
Лис посмотрела на стеллажи, на предметы, расставленные в изголовье кровати. Тиршер любовался очертаниями ее фигуры. Девушка сняла светлый церковный стихарь и осталась в одной прозрачной накидке. Она принимала одну томную позу за другой, расхаживая по каюте Тиршера.
— А ты любопытна! — процедил он сквозь зубы. — Что ты ищешь?
— Я впервые у тебя, возможно, это место мне больше о тебе расскажет? Я пытаюсь лучше узнать тебя.
— Особо на это не рассчитывай.
— Я буду разочарована?
Она имела привычку не заканчивать фразу, и это делало ее еще загадочней.
Тиршер улыбнулся и стал расстегивать ремень.
Внезапно он замер.
Лис стояла у столика, заваленного бумагами. Сверху лежал слегка смятый листок бумаги. Его нельзя было не заметить. Тиршер нахмурился.