Блеск и нищета шпионажа

Любимов Михаил Петрович

Успех огромный, по каждому роману сделан фильм. «Маленькая барабанщица» — очередной роман, но уже не о шпионах, а о террористах. Рисуя беспощадную борьбу израильтян и палестинцев, автор ухитрился подняться над полем битвы и показать жесткую логику обеих сторон, в этой схватке все средства хороши и каждая сторона по-своему права. В результате кое-кто в Израиле причислил Ле Карре к антисемитам, а в арабских странах — к сионистам.

В 1986 году выходит «Идеальный шпион» — горькая история английского разведчика, который в юности дружил с коммунистом, ставшим затем одним из шефов восточногерманской разведки. Друзья договариваются поставлять друг другу секретную информацию во имя карьеры и

благосостояния, двойная игра достигает апогея, в конце концов англичанин кончает жизнь самоубийством. Но это лишь внешняя канва, на самом деле это полновесный роман, напоминающий Филдинга или Голсуорси, о жизни семьи в английской провинции, о судьбе сына, унаследовавшего предательскую натуру отца.

«Идеальный шпион» потряс меня, и я отважно засел за роман, намериваясь создать нечто подобное и войти в историю, роман шел тяжко, давила самоцензура, грозящая пальцем.

Я переключился на пьесу — ну и что?

Никто не берет! Кто протянет руку?

Господи, ну конечно же Джон Ле Карре! Именно еще Незнакомый, но уже любимый Джон может мне помочь! Но как его заинтересовать? С какой стати вообще он должен мне помогать?! Гениальные идеи теснились в голове (между прочим, чем наивнее, а точнее, глупее идея, тем одержимей автор), я быстренько перевел пьесу на английский язык, затем отдал на перепечатку классной машинистке и отправил пакет по адресу лондонского литературного агентства, указанного в книге.

К пьесе приложил письмо, в котором скромно сообщил, что я, как бывший сотрудник разведки КГБ, обращаюсь к нему как к коллеге по другую сторону баррикад, а ныне вроде бы и другу с деловым предложением: стать соавтором моей пьесы, естественно, пройдясь гениальной рукой по моему несовершенному переводу и наполнив текст тонкой английской спецификой, сленгом и идиомами, что несомненно сделает пьесу ломовым хитом на Уэст-энде и Бродвее.

Пьесу отправил с оказией: почему-то мне казалось рискованным посылать фарс о разведке обыкновенной почтой — вдруг на перлюстрации окажется сотрудник КГБ без чувства юмора? Все лето ожидал ответа, потом решил, что любимый Джон ничуть не лучше наших главных режиссеров, которые обожают с экрана вещать о любви к ближнему, а на деле — фарисеи и самовлюбленные бездари. Обида смешивалась с презрением.

И вдруг месяца через два — письмо от 10 сентября 1989 года из Лондона (указан обратный адрес литературного агента, автор опасался давать свой личный адрес — вдруг я завалю его мешками со своими рукописями?), написанное собственной рукой, как-то слишком запросто для маститого писателя, хотя и по сей день респектабельные англичане, даже если все напечатано секретарем, своей рукой обязательно пишут ласковое обращение к адресату («Дорогой сэр Майкл»), непременное «Искренне Ваш» и подпись в конце. Это признак хорошего тона и легкого презрения к техническим достижениям цивилизациии от станка Гутенберга до компьютера, может быть, даже утверждение того человеческого, что в нас еще осталось.

Текст гласил: «Дорогой мистер Любимов! Ваше письмо, датированное 20 июля, достигло меня только вчера! Послушайте, я не могу реализовать ваш проект, ибо у меня на тарелке слишком много своего и идей в голове хватит на несколько лет, моя проблема не в том, что делать, а где найти время. Поэтому я послал вашу пьесу своему литературному агенту со слабой надеждой, что он кого-нибудь найдет. Подойдут ли Алан Беннетт или Майкл Фрейн? Очень сожалею, но больше ничем не могу помочь и желаю вам успеха».

Тут же я накатал своей рукой (не из высокого джентльменства, а просто на печатание по-английски потребовался бы целый день) благодарственное письмо с уверениями в совершеннейшем почтении и надеждами воссоединить наши несоизмеримые таланты в будущем.

Пьесу

в конце концов поставили, но не в Лондоне, а в Душанбе, что все равно прекрасно, какая разница, кто восхищается тобой, англичане или таджики?

Тут появился «Русский дом» и за ним фильм с Шоном Коннери в главной роли. «Перестроечный» роман. В том смысле, что агент английской разведки влюблялся в Москве в очаровательную сотрудницу издательства, и уже не царил в Москве злобный Карла. Фильм шикарно презентовали в кинотеатре на Новом Арбате, участвовал весь наш киношный свет, лились слова восхищения, хотя и книга, и особенно фильм показались мне несколько слабее других вещей писателя.

Наша перестройка и конец «холодной войны» всерьез напугали многих создателей триллеров и шпионских романов. Казалось, что умирает традиция Бонда, исчезает злобный и хитрый враг в лице тоталитаризма. О чем писать? Разве можно представить шпионский триллер без врага? Морковный кофе, и только!

Джон Ле Карре это тоже почувствовал, его романы «Тайный пилигрим» и «Ночной администратор» отошли от проблем «холодной войны», последний вторгся в не менее актуальную область: торговля оружием. Там Ле Карре беспощадно расправился не только с самими торговцами, но и с продажными политиками в третьих странах и в самой Англии. Многие сочли роман слишком «левым», хотя Ле Карре, ненавидя коммунизм, всегда поднимал голос в защиту бедных, голодных, обманутых и всегда издевался над сильными мира сего, влюбленными в золотого тельца и во власть, «отвратительную, как руки брадобрея». Да простят меня наши постмодернисты, но, по-моему, любой настоящий писатель всегда должен бороться со Злом и защищать Добро. Это полностью относится и к писателям, испившим из чаши разведки.

В Англии занятие писателей шпионажем издревле считалось делом почетным, говорят, даже сам Уильям Шекспир не брезговал древнейшей профессией, не говоря уже о Кристофере Марло. Весьма преуспел на этой ниве создатель «Робинзона Крузо» Даниэль Дефо, он вербовал агентов по всей Англии для освещения тайной деятельности антикоролевских сил, связанных с Францией.

В прошлом веке новую страницу в шпионской литературе открыл англичанин польского происхождения Джозеф Конрад в своем романе «Конфиденциальный агент», затем мощно развил трагикомическую суть шпионажа Сомерсет Моэм в своих «Рассказах о секретной службе» и в книге «Эшенден, или Британский агент». У писателя для этого был великолепный материал: он сам работал на британскую разведку и после Февральской революции был направлен в Петроград для предотвращения большевистской революции и удержания России в орбите Антанты.

В тридцатые годы широкую популярность приобрел сатирический роман о британской разведке с характерным названием «Вода в мозгу», написанный бывшим сотрудником военно-морской разведки, крупным писателем Комптоном Маккензи.

Грэм Грин во время Второй мировой тоже работал в разведке (между прочим, до последних дней дружил с Кимом Филби и наведывался к нему в Москву), темы шпионажа разбросаны по многим его романам, особенно ярко написан «Наш человек в Гаване» — блестящая сатира на разведку.

Возможно, Ян Флеминг и был превосходным сотрудником военно-морской разведки, но его Джеймс Бонд своим ширпотребовским имиджем, на мой взгляд, только подорвал традицию большой литературы в изображении шпионажа. Триллеры Флеминга — это типичные творения соцреалиста с точностью до наоборот, сам Бонд — это кавалер Золотой Звезды из одноименного романа Семена Бабаевского, перенесенный на западную почву и оснащенный такими неотъемлемыми качествами массовой культуры, как умение прикончить своих врагов, выпить несколько «драй мартини» и предаться восхитительному сексу с нежными блондинками.