Блеск клинка

Шуновер Лоренс

— Если импортные пошлины так же велики, как экспортные, с которыми я знаком, — сказал Пьер, — Оглы имеет королевские доходы, избегая всех пошлин. Это означает и ограбление караванов, не так ли? Разве он менее виновен, чем ваш отец?

— Конечно, он похищает громадные средства у императора. Законы, регулирующие у нас всевозможные пошлины, очень строги. Империя живет торговлей.

— Сэр Теодор, если я скажу вам, что располагаю письмом, которое определенно подтверждает контрабанду Оглы во Францию, согласитесь ли вы пойти со мной к местным властям и рассказать о том, что вам известно о контрабанде внутри страны? У меня уже есть доказательство, что Оглы вор. Вам поверят.

Грек задумался на мгновение.

— Еще вчера я ответил бы «нет».

Я бы очень испугался. Но сегодня мое сердце разбито и дух сломлен. Это по вине Оглы мой отец ослеп. По его вине погибла моя сестра, потому что я не сомневаюсь, что убийца был подослан Оглы. Питер, хочу сказать вам: если я смогу отомстить Оглы и его евнуху, мне все равно, когда и как я умру после этого. Если у вас есть хоть малейшее свидетельство против него и его противоестественного слуги, я с радостью воспользуюсь возможностью сообщить властям все, что знаю. — Его прежнее суровое выражение отчасти вернулось к нему. — Люди в караван-сарае спят долго. Их можно застать врасплох, если быстро послать туда солдат.

Было еще ранее утро, когда эпарх [31] или шеф полиции города Трапезунда начал трудовой день с приема в своей штаб-квартире во дворце трех людей, которых он видел впервые. Но он знал о них кое-что.

За два с половиной столетия неустойчивого существования в Трапезунде возник прототип тайных полицейских организаций всего мира. На земле империю с трех сторон окружали превосходящие силы потенциальных врагов. С четвертой стороны было море, в котором в любую минуту мог появиться вражеский флот. Нервная напряженность как национальная черта превратилась в манию. В результате возникла тайная полиция.

31

Первоначально эпархом назывался градоначальник Константинополя в Византии (прим. перев.).

Когда важный чиновник, возглавлявший эту крупную, бесшумную систему, увидел Пьера, он предположил, что перед ним тот самый молодой франк, которого великий герцог Алексий безуспешно искал восемь дней назад. Он также предположил, что Пьер — тот самый человек, которого видели под опекой трех переодетых слуг Оглы, находившихся под скрытым наблюдением.

Джастин был известен шефу полиции как французский морской капитан с безупречной репутацией, хотя в последнее время его неоднократно видели в обществе некоторых генуэзских купцов. Это всегда считалось подозрительным в Трапезунде.

Сэр Теодор был, разумеется, известным понтийским дворянином, сыном старого слепого графа Месембрийского, которого однажды подозревали в заурядном грабеже. Но доказательств не обнаружилось, и все знали, что он ведет уединенную жизнь в имении, которое продал Балта Оглы, а теперь арендовал у этого знатного болгарского принца. Шеф полиции предположил, что Теодор пришел пожаловаться на убийство сестры — вполне законный повод. О всех обстоятельствах, связанных с убийством, уже было известно. Ее убийцы были опознаны как два стражника Балта Оглы. Эпарх заметил, что как Пьер, так и Теодор, выглядели крайне изнуренными; сэр Джон был очень серьезен.

Обратившись к Теодору, эпарх сказал:

— Мне сообщили, что на вашу группу сегодня утром напали два грабителя и что леди Стефания жестоко убита. Я чрезвычайно сожалею об этом, сэр Теодор. Оба убийцы мертвы, как вы знаете. Я не представляю, как выяснить причину убийства.

— Питер объяснит вам, — ответил Теодор. Шеф полиции скептически посмотрел на Пьера.

— Они стреляли в меня, — сказал Пьер. — Я уверен, что это были люди Оглы. Балта Оглы был бы рад моей смерти. Трое других его слуг чуть не убили меня неделю назад. — Он рассказал, как три грека, переодетые во франков, напали на него в «Звезде Востока». — Шеф полиции выглядел озабоченным. Судя по рапортам о событиях в таверне, Пьер говорил правду.

— Два убийцы

на причале действительно опознаны как люди Оглы. Мне также сообщили, что три его стражника, переодетые во франков, как вы сказали, увезли вас, или человека, похожего на вас, из города неделю назад. Похоже, что принц желает вашей смерти. Но преднамеренное убийство — серьезное обвинение против столь крупного вельможи. Может быть, его безнравственные слуги просто пытались ограбить вас.

— Это не случайность, сэр. У Балта Оглы есть веские основания пытаться убить меня. — Пьер положил на стол письмо де Кози. — Если вы распорядитесь перевести это письмо, вы узнаете, что Балта Оглы, несмотря на огромное доверие со стороны французского министра финансов, злоупотреблял своим важным положением нашего трапезундского посредника и тайно сговорился с продажным сообщником в моей стране поставлять контрабандой во Францию драгоценные камни, что лишает французского короля законных импортных пошлин, а также редкое и дорогое лекарство, опиум, стоимостью в тысячи фунтов, что является не только обманом короля из-за неуплаты пошлин, но и лишает многих несчастных страдальцев возможности пользоваться этим лекарством. Ясно, что товары, которые контрабандой ввозятся во Францию, должны контрабандой вывозиться из Трапезунда. Ваше правительство тоже обманывают. Мне известно, что ваши законы против контрабанды очень строги.

— Это так. Вы выдвигаете серьезное обвинение против Балта Оглы, хотя я полагаю, что французский король больше заинтересован в этом деле, чем мы. Но если письмо подтверждает ваше обвинение, великий герцог, несомненно, захочет услышать о нем. Это дело выходит за пределы моих полномочий. Балта Оглы пользуется высшей дипломатической неприкосновенностью. Он в родстве с султаном через его жену. — Шеф полиции улыбнулся. — Мы стараемся вести себя очень вежливо с нашими соседями-язычниками, чьи армии столь могущественны и торговлей с которыми мы живем.

Пьер с горечью произнес:

— Я понимаю, что несколько драгоценных камней и немного опиума, вывезенных контрабандой во Францию, могут не вызвать глубокого интереса у императора. Но я не питаю любви к безнравственному человеку, который пытался убить меня и который на самом деле убил добрую леди, сестру моего друга. Не думайте, что Балта Оглы удовлетворился, поправ законы Франции и империи путем мелкого мошенничества, о котором я рассказал вам. Сэр Теодор сообщит вам больше.

Теодор говорил очень долго и по-гречески. Сэр Джон и Пьер, конечно, не понимали ни слова, но смиренное выражение лица Теодора, частые паузы, тяжелые вздохи, и выражение глубокой серьезности на лице шефа полиции, которое становилось все суровее по мере продолжения монолога, явно свидетельствовали о важности сообщения. В какой-то момент шеф полиции отдал короткий приказ капитану полиции, который немедленно вышел из комнаты. Сэр Теодор усмехнулся половиной своего сурового, неподвижного лица. Такой мрачной усмешки Пьеру не приходилось видеть. Когда он кончил говорить, его голова и плечи тяжело опустились и он произнес:

— Я сказал ему все, Питер, даже про выкуп.

Шеф полиции обратился к Пьеру:

— Это дело крупнее и значительно сложнее, чем я предполагал. Во-первых, я хотел бы узнать, собираетесь ли вы предъявлять обвинение сэру Теодору за задержание с целью получения выкупа. Вы имеете полное право на это, хотя он сообщил мне, что предложил вернуть деньги. Трапезундцы не задерживают граждан дружественных государств, чтобы получить выкуп. Это примитивный глупый бандитизм.

— Я встретил радушный прием в его семье, — сказал Пьер. — Сэр Теодор спас мне жизнь, вытащив меня из пропасти. Его сестра ухаживала за мной и лечила меня с большим умением и заботой. Граф, его отец, убедил меня, что некоторые трапезундские дворяне испытывают глупую, старинную недоброжелательность по отношению к европейцам. Я уверен, что сэр Теодор искренне сожалеет и намерен вернуть выкуп. С моей стороны ни слова больше не будет сказано об этом деле. Надеюсь, что он не пострадает из-за своей ошибки.