Блестящая девочка (Том 2)

Филлипс Сьюзен Элизабет

Он взглянул на афишу, потом на девушку.

– По-моему, это тебе стоит поволноваться. Ты будешь смотреть на своего Коранду, а я в это время - на Флер Савагар. Жан-Поль видел этот фильм на прошлой неделе, и с тех пор ни о чем не может больше говорить. Только о ее потрясающем теле.

Флер сжалась. Втянув голову в плечи, прячась в воротник парки, она прошла мимо них в зал и села в последнем ряду. Свет начал гаснуть, ей ужасно захотелось убежать, но она знала, если сейчас убежит, то никогда уже не сможет остановиться. Она должна высидеть фильм. Она должна посмотреть в лицо образу на экране. Может,

тогда она сможет посмотреть в лицо самой себе.

Пошли титры. Камера показала панораму просторных фермерских земель Айовы, пыльные бутсы, ступающие по гравийной дорожке. Внезапно на экран выплыло лицо Джейка. Сцепив руки на коленях, Флер заставляла себя смотреть на него. И помнить о его предательстве. Но на ум шло совсем другое: его нежность, собственное счастье рядом с ним. Несколько сцен пролетели одна за другой. Потом Джейк остановился перед домом в Айове, а молоденькая девушка прыгнула к нему прямо с качелей на крыльце...

Съеденные пирожные комом встали в животе, когда она смотрела, как летит к нему в объятия. Она помнила прикосновение к его крепкой груди, его губы, его смех, шутки, сильные руки. Она думала, эти руки будут обнимать ее вечно и никогда не отпустят. Нет, она не в силах это смотреть. Запахнув парку, Флер поднялась. Лучше она убежит, лучше она будет бежать всю жизнь, без остановки, чем выдержит хотя бы минуту боли перед экраном, заполненным лицом человека, которого она любила.

Последнее, что слышала Флер, убегая из зала, был голос Джейка:

– Когда ты успела так похорошеть, Лиззи?

***

Отчеты приходили в офис Алексея на бульвар Сен-Жермен каждую пятницу ровно в три. Он опускал их в кейс и закрывал на кодовый замок. Он не будет трогать их до вечера. А когда останется в кабинете без посторонних, позволит себе просмотреть бумаги.

Он не сомневался, что Флер вернется в Нью-Йорк и возобновит карьеру. Но она удивила его, оставшись во Франции. Сначала Лион, потом Экс-ан-Прованс, потом Гренобль, Бордо, Монпелье, города с крупными университетами. Она надеялась скрыться от него в безымянных толпах студентов. Глупо. Как будто такое вообще возможно.

Через год она стала брать уроки в некоторых университетах.

Он удивлялся выбору: лекции по калькуляции, контрактное право, анатомия, психология.

...Несколько месяцев у него ушло на то, чтобы понять: Флер выбирает лекции, которые читают в больших залах. Где меньше вероятность, что обнаружат незарегистрированную студентку. Об официальном поступлении не могло быть и речи, у нее нет денег.

Он об этом позаботился.

Алексей пробежал глазами сверху вниз по листу, читая, чем она зарабатывает на жизнь. Чистка конюшен, уход за лошадьми, официантка. Иногда Флер работала с фотографами, но не как модель. Такая мысль ей сейчас не могла даже прийти в голову. Она ставила свет, занималась оборудованием. Дважды прочитав отчет, Алексей закрыл папку и понес в стенной сейф. В данный момент у нее нет ничего ценного, отнять нечего. Но придет время, и он будет готов. Алексей Савагар терпелив. Он подождет.

В дверь позвонили, когда Флер укладывала на полку последнюю коробку с пленкой. От неожиданности она вздрогнула. Резкие звуки пугали ее, хотя давно пора было преодолеть свой страх. Все-таки прошло два года.

Если бы Алексей хотел, он давно бы нашел ее. Флер посмотрела на часы на стене. Ее хозяин снимает детей уже целую неделю. Она надеялась, что на сегодня работа закончена. Обтерев руки о джинсы, Флер отодвинула занавес, отделявший маленькую приемную от студии.

За занавесом стояла Гретхен Казимир.

– О мой Бог!
– воскликнула она.

Все мускулы Флер мгновенно напряглись, а грудь будто сдавило тисками.

– Боже мой!
– повторила Гретхен.

Флер попыталась объяснить себе, что это неизбежно. Все равно кто-то должен был ее найти, и ей следовало быть благодарной, что нашли так не скоро, но она не испытывала подобных чувств. Ей казалось, что она загнана в ловушку. Почему она задержалась в Страсбурге? Четыре месяца - огромный срок.

Гретхен сняла солнечные очки и окинула фигуру Флер цепким, внимательным взглядом.

– Ну ты и разжирела. Я не могу использовать тебя в таком виде.

Гретхен отпустила волосы длиннее, чем прежде, покрасила в рыжий цвет. Лодочки у нее скорее всего от итальянца Марио, бежевый льняной костюм от Перри Эллис, а шарф от Гермес. Флер почти забыла, как выглядит дорогая одежда. Того, что надето на Гретхен, ей бы хватило на полгода жизни.

– Ты набрала тридцать фунтов!
– сказала Гретхен.
– А волосы! Я не смогу продать тебя даже в "Поля и реки".

Флер попыталась ухмыльнуться: мол, да пошла ты, плевать я на все хотела, - но у нее не вышло.

– А тебя никто и не просит, - сдержанно сказала она.
– Уходи, Гретхен.

Женщина не обратила на ее слова никакого внимания.

– Твоя эскапада обошлась тебе уже во много тысяч. Ты нарушила контракты. Идут судебные процессы. Тяжба может лишить тебя всего.

Флер попыталась засунуть руку в карман джинсов, но ткань так натянулась, что она смогла просунуть только большой палец. Если бы она была в своем прежнем весе сто тридцать фунтов, она бы утратила приятное чувство безопасности, которое взрастила в себе.

– Пошли счет Алексею, - сказала Флер.
– У него моих два миллиона долларов. Они все покроют. Я думаю, ты и сама знаешь.
– Конечно, это Алексей ее навел. Он знает, где она, и почему-то послал Гретхен. Казалось, стены комнаты приблизились к ней. Сдавили.

– Я намерена увезти тебя в Нью-Йорк, - заявила Гретхен - Потом отправлю на ферму. Понадобятся месяцы, пока ты вернешься в форму. Но если узнают, что ты в Штатах, мне придется подсуетиться и не допустить некоторых судебных процессов. Эти ужасные волосы тебя портят, поэтому не думай, что я смогу тебя пристроить по прежней цене. И не рассчитывай, что Паркер сразу же начнет с тобой другой фильм.

– Я не вернусь, - сказала Флер.

– Не смеши. Ну посмотри, где ты сидишь! Не могу поверить, что ты здесь работаешь. Боже мой, после выхода "Затмения в воскресное утро" некоторые режиссеры в Голливуде, между прочим ведущие, хотят тебя снимать.
– Она заткнула дужку солнечных очков в карман жакета, и линзы свесились наружу. Ваша глупая ссора с Белиндой слишком далеко зашла. Между матерями и дочерьми возникают проблемы постоянно, но незачем раздувать их в такое дело.

– Это тебя не касается.