Блейз Уиндхем
Шрифт:
Потянувшись, он принялся ласкать округлую молодую грудь, и она тихо застонала. Подозрительно прищурившись, он понял: отняв у нее девственность, он обнаружил в жене неисчерпаемый источник страсти. Она напоминала молодую кобылицу, и ему предстояло стать неутомимым жеребцом, чтобы удовлетворить ее жажду. Эта мысль не была ему неприятна. Перекатившись поближе, он почти грубо поцеловал ее, сминая мягкие губы, но чувствуя, как ему отвечают с такой страстью, о существовании которой он даже не подозревал у женщины. Однако времени на размышления у него не осталось, ибо он обнаружил, что готов для нее, а что касается Блейз, то ее только что открытый путь
На протяжении всей ночи они обменивались чувственными и яростными ласками, пока наконец не заснули с первым лучом зари, утомленно сплетясь в объятиях. Появившись в комнате хозяйки в обычный час, Геарта широко раскрыла глаза, увидев супругов в одной постели, а затем с усмешкой торопливо покинула комнату, чтобы разнести добрую весть: молодая графиня утратила девственность. Значит, теперь появление наследника — всего лишь вопрос времени.
В последующие дни страсть Блейз и Эдмунда друг к другу стала очевидна для всех. Они не могли подолгу не видеться, они постоянно ласкали друг друга, а взглядов, которыми они обменивались, по точному определению Геарты было достаточно, «чтобы воспламенить стог сена». Они проводили долгие осенние ночи за закрытыми дверями и не поднимались, пока солнце не, всходило высоко над горизонтом.
Если Блейз и не забеременела сразу, то отнюдь не от недостатка попыток.
В вихре вспыхнувшей любви родственники оказались забытыми, и леди Дороти, прибыв в поместье однажды ноябрьским днем, чтобы обсудить подготовку к рождественским праздникам в Риверс-Эдже, была потрясена и втайне порадовалась, когда ей доложили, что эрл и его супруга «отдыхают»в спальне миледи. С негромким смехом и тактом прирожденной дипломатки леди Дороти удалилась, оставив записку, что она вернется завтра.
Но Энтони Уиндхем вовсе не испытывал радости, и собственное раздражение озадачивало его. Какое ему, черт побери, дело, что дядя и его молодая жена влюблены друг в друга и явно стараются произвести на свет наследника Лэнгфорда? Он ведь никогда не претендовал на владения Эдмунда, считая, что наследник рано или поздно появится.
Он был разочарован не меньше Эдмунда и Кэтрин, видя что их надежды рушатся раз за разом. Второй брак Эдмунда, казалось бы, порадовал его, хотя втайне он был не согласен с выбором дяди — владелец Лэнгфорда мог стать мужем богатой наследницы, а не нищей девчонки, беднее которой не сыскать во всей Англии и рекомендовать которую могла лишь ее плодовитая матушка.
Однажды поздно утром, подъехав к конюшням в Риверс-Эдже, он обнаружил их опустевшими — несомненно, все конюхи отправились выгуливать лошадей. Спешившись, Энтони отвел своего усталого жеребца в конюшню, дождался, когда тот отдохнет, а затем привязал в пустом деннике.
Засыпая меру зерна в кормушку, он услышал слабый женский смех из глубины строения. Любопытствуя, он бесшумно направился на звук, надеясь застать слуг, которые развлекались, в то время как им следовало работать. Возможно, ему удастся заставить плутовку как следует расплатиться за молчание. Хитро усмехаясь, он крался по конюшне к тому углу, откуда уже отчетливо доносились звуки любовного поединка. Может быть, ему попадется крестьянская девушка с внушительной грудью — из тех, что так легко приносят охапки поленьев для камина. Энтони лихорадочно облизнул губы и заглянул за угол.
К его величайшему изумлению, он увидел отнюдь не пару нерадивых слуг, а собственного дядю, распростертого над полураздетым телом жены
Ее голова запрокинулась, с губ срывались стоны наслаждения, а медовые волосы разметались по плечам. Эдмунд в экстазе тоже не сдерживал стонов.
— О дорогой, да! Да! — выкрикивала Блейз.
Возбужденный звуками их голосов, Энтони вдруг опомнился и, крадучись, выскользнул из конюшни. На кратчайший миг он вообразил себя на месте Эдмунда, представляя, каково было бы вонзаться в глубины нежного тела Блейз.
На долю секунды он позавидовал Эдмунду — настолько, что даже пожелал стащить его с извивающейся женщины и занять его место. И вместе с этой мыслью пришло ужасающее просветление: он желал жену собственного дяди! Он мечтал обладать Блейз!
Энтони Уиндхем в гневе закрыл глаза. Неужели он влюблен в Блейз?! Или просто постыдная откровенность этой сцены пробудила в нем похоть?! В чем тут дело, он не знал.
«Просто мне давно пора обзавестись женой, — с отчаянием думал он. — Если я не найду невесту и не создам свою семью, мне никогда не видать счастья». В глубоком раздумье он вошел в дом.
— Милорд и миледи на прогулке, — доложил дворецкий. — Они вскоре должны вернуться, мастер Энтони. Не желаете ли дождаться их?
Он бездумно кивнул и направился в библиотеку, где в камине ярко пылали яблоневые дрова. Бросившись в кресло, он принял кубок рейнского из рук лакея и отпустил его, прежде чем погрузиться в размышления. Черт побери, как она прелестна! Так чертовски прелестна! Даже сейчас воспоминания заставляли его вздрагивать от вожделения, и одновременно Энтони сгорал от стыда. Блейз — достойная уважения женщина, никогда и ничем не поощрявшая его. Она влюблена в своего мужа, который приходится ему, Энтони, не только дядей, но и лучшим другом.
Какое он имеет право претендовать на жену лучшего друга?
Одна эта мысль вызывала у Энтони тошноту.
Внезапно он встал. Он должен уехать, и как можно скорее, пока они не узнали о том, что он здесь. Разве мог он сейчас встретиться с ними лицом к лицу после того, что увидел в этой полутемной конюшне? Но прежде чем Энтони сумел сдержаться, на него вновь нахлынули воспоминания. Солнце вливалось в конюшню сквозь узкое окно, пылинки танцевали в его луче, золотистое пятно падало на обнаженное колено Блейз, выставившееся из соломы, на которой она лежала. Шорох соломы, стоны наслаждения Эдмунда, страстные вскрики, вырывающиеся у Блейз…
— Тони! — появление Эдмунда в библиотеке стало полной неожиданностью для его племянника. — Ну и задумался ты, дружище! Что привело тебя в Риверс-Эдж?
Минуту Энтони не мог заставить себя взглянуть ему в лицо, но когда все же справился с собой, то испытал острую боль, ибо лицо дяди сияло таким счастьем, что младшего из мужчин начали терзать угрызения совести.
— Тони, что-нибудь случилось? — Эдмунд заметил неловкость племянника.
Энтони быстро овладел собой и ответил:
— Нет, Эдмунд, все в порядке. Мама прислала меня сюда, чтобы я пригласил вас на свой день рождения, тридцатого числа. Вы с Блейз сможете приехать?