Блистательный маркиз
Шрифт:
Он ее разыгрывает, определенно. Он недостаточно ее знает, чтобы составить о ней столь лестное мнение. Глаза девушки сузились. Он хочет знать, чем она занимается. Ну что ж, она ему скажет.
— Что я больше всего люблю, — сказала она, широко раскрыв блестящие глаза, — так это возиться в огороде.
— В огороде? — поразился он.
— О да. Первый урожай, который мы снимем в этом году, — репа. Целая гора репы. Вы любите репу?
— Репу? — повторил он. Она энергично кивнула:
— Репу. Некоторые считают ее скучноватой,
Джеймс затравленно огляделся, явно подумывая о бегстве. О чем это она, к дьяволу, толкует?
— Вы когда-нибудь выращивали репу?
— Я… нет, никогда.
— Какая жалость! — прочувствованно сказала она. — Можно многому научиться в жизни, выращивая репу.
Джеймс с явным недоверием склонился к ней:
— Вот как? И чему же вы научились?
— Ну…
Он так и знал. Она его разыгрывает. Но зачем? Он улыбнулся с самым невинным видом:
— Я весь внимание.
— Усердию! — выпалила Элизабет. — Можно узнать очень много об усердии.
— Правда? И что же именно?
Она драматически вздохнула.
— Мистер Сидонс, боюсь, что, начав спрашивать, вы никогда не остановитесь.
Пока Джеймс пытался переварить это заявление, она пропела:
— О, смотрите, мы уже в Дэнбери-Хаусе! Передайте, пожалуйста, леди Дэнбери, что я буду в розовом саду, на тот случай, если понадоблюсь ей. — И, не потрудившись проститься, упорхнула.
Джеймс немного постоял, пытаясь привести в порядок мысли после самого нелепого разговора в своей жизни. И вдруг заметил тень, вытянувшуюся вдоль здания.
Как же, в розовом саду. Нахальная девчонка прячется за углом, подглядывая за ним. Ничего, он узнает, что она затеяла, чего бы это ему ни стоило.
Десятью часами позже Элизабет, еле переставляя усталые ноги, вошла в парадную дверь коттеджа Хочкисов. Она ничуть не удивилась, увидев Сьюзен, ожидавшую ее на нижней ступеньке лестницы с советами миссис Ситон в руках.
— Ну как?! — воскликнула сестра, вскочив. — Рассказывай!
Элизабет едва сдержала приступ истерического смеха.
— О, Сьюзен, — сказала она, медленно покачав головой. — Мы освоили эдикт номер один. Он определенно считает меня чем-то исключительным.
Глава 4
— Отличный денек, правда?
Элизабет посмотрела через накрытый для завтрака стол на радостную физиономию сестры. Улыбка Сьюзен могла соперничать с солнцем, предвещавшим еще один на редкость погожий день.
— Ведь правда? — не отставала Сьюзен. Не удостоив ее вниманием, Элизабет рассеянно вонзила нож в лежавшую на тарелке оладью.
— Если не хочешь, я могу доесть, — предложил Лукас. Не успела Элизабет взяться за тарелку, как подала голос Джейн:
— Эй! Я тоже хочу.
Разрезав остатки искромсанной оладьи пополам, Элизабет подвинула
— Что-то ты сегодня сердитая, — заметила Джейн, набросившись на свою порцию.
— Да, и очень.
Словно повинуясь дирижерской палочке, троица юных Хочкисов отпрянула от стола и переглянулась. Элизабет редко поддавалась плохому настроению, но когда это случалось…
— Пойду погуляю, — сказал Лукас, соскочив со стула так быстро, что опрокинул его.
— Я с тобой, — бросила Джейн, запихнув в рот остаток оладьи.
Когда дети пулей вылетели из кухни, Элизабет устремила взгляд на Сьюзен.
— Лично я никуда не собираюсь, — заявила та. — Нам нужно многое обсудить.
— Ты, кажется, не заметила, что я не в том настроении, чтобы разговаривать? — Элизабет поднесла ко рту чашку и сделала глоток чая. Едва теплый. Она поднялась, чтобы поставить воду на огонь.
Вчера она потерпела полнейшее фиаско. Сокрушительную катастрофу. О чем она только думала? Вместо того чтобы практиковаться в умении вести светскую беседу, она пустилась в рассуждения о репе.
О репе!
Она же ее терпеть не может.
Элизабет пыталась убедить себя, что у нее не было выбора. Мистер Сидонс явно себе на уме и ведет с ней какую-то игру. Но репа? Почему она выбрала именно репу? Да еще связала ее с усердием. Боже праведный, как все это объяснить?
Он, наверное, рассказал всем в Дэнбери-Хаусе о ее нелепой одержимости корнеплодами. К тому времени, когда она придет на работу, эта история будет путешествовать между кухней и конюшней и обратно. Она станет всеобщим посмешищем. И хотя Элизабет не слишком сожалела, что потеряла в лице мистера Сидонса «воображаемого маркиза», ей придется работать с ним несколько месяцев — а то и лет. Должно быть, он принял ее за ненормальную.
Она сделала шаг в сторону лестницы.
— Меня сейчас стошнит.
— О нет! — воскликнула Сьюзен и, обежав вокруг стола, схватила Элизабет за руку. — Ты пойдешь в Дэнбери-Хаус, даже если это невыносимо для тебя.
— Это уже невыносимо. Можешь мне поверить.
Сьюзен уперлась рукой в бок.
— Не думала, что ты такая трусиха, Элизабет Хочкис!
Элизабет вырвала руку и свирепо глянула на сестру.
— Я не трусиха! Просто знаю, что битва проиграна. И поверь, это было Ватерлоо по всем статьям.
— Мы победили при Ватерлоо, — высокомерно возразила Сьюзен.
— Тогда представь себе, что мы французы, — огрызнулась Элизабет. — Говорю тебе, мистер Сидонс — неудачный выбор.
— А чем он плох?
— Чем он плох? — повторила Элизабет, повысив голос от досады. — Да ничем не плох. Просто никуда не годится.
Сьюзен задумалась.
— Возможно, дело в моем нежном возрасте, или, может, мой мозг не настолько развит, как у тебя…
— Прошу тебя, Сьюзен!
— …но я не имею понятия, о чем ты говоришь. Если он ничем не плох…