Ближе к истине
Шрифт:
В работе над стихами, как и во всяком деле, она находит наслаждение. Потому,
Нежность и благожелательность к людям, которыми она так щедро делится, возвращаются к ней сторицей. По законам природы. Потому-то она неиссякаемо щедра в творчестве, ласкова в обхождении с людьми. Ни в жизни, ни в мыслях и ни в стихах не заносится высоко. Ибо все высокое просто.
Душа коснулась дна покоя, И я узнала, что такое Не горевать и не тужить, А просто жить…ДРОЗДОВ Иван Лукьянович. Прозаик. Родился в 1924 г. в селе Верхний Киембай Оренбургской области. На Кубани с 1938 года.
После окончания десяти классов прямо с выпускного вечера пошел в военкомат и вскоре стал курсантом Грозненского пехотного училища.
В июле 1942 года уже в звании лейтенанта был отправлен на фронт под Сталинград, где командовал пулеметным взводом. 23 августа в боях под Сталинградом получил тяжелое ранение и попал в плен. Удалось бежать. И снова фронт. Участвовал в боях за Днепродзержинск, Одессу, в Ясско-Кишиневской операции, в освобождении Румынии и Болгарии.
Имеет боевые награды: медаль «За отвагу», орден Отечественной войны…
После войны работал на Краснодарском компрессорном заводе начальником литейного цеха. Наблюдения за людьми, опыт работы легли потом в основу романа «Литейщики».
Им написаны повести «Прощание с журавлями» о пережитом на войне, «И некуда руки воздеть», «Снежана», «Мария — дочь Хрисана», «Смерть поправ» и другие.
Возглавляет Литературный фонд писателей Кубани. Член бюро Краснодарской краевой писательской организации.
Член Союза писателей России.
Живет в Краснодаре.
ГОРЯЧЕЕ ПЕРО ПИСАТЕЛЯ
(о Дроздове И. Л.)
Он один из «старожилов» нашей писательской организации. Если можно так сказать. Более тридцати лет возглавлял бюро пропаганды художественной литературы. Выражаясь фронтовым языком, был на передовой продвижения книг кубанских писателей к читателю. Недавний
заместитель ответсекретаря. Широко известный человек в литературных и культурных кругах. Всегда приветливый, отзывчивый, ровный в отношениях с коллегами — пи- сателями. Один из тех, кто все знает о писателях Кубани. Со всех сторон. Ходячая энциклопедия. Он был и продолжает оставаться участником бесчисленного количества разных литературных и культурных мероприятий. А многих — и непосредственным организатором. Выступления писателей в трудовых коллективах, в библиотеках, разные семинары, конференции, юбилеи — всюду Иван Дроздов самый активный участник. Кроме того, при необходимости — безотказный водитель. А надо, и отремонтирует машину. Сейчас это особенно ценно.
Нынче
И вот в этих условиях, будучи в солидном уже возрасте, иногда и в нездоровье, Иван Лукьянович всегда «на посту», в своем не очень презентабельном кабинетике, где мы иногда собираемся, чтобы отойти, «остыть» от рукописи; немного расслабиться, обменяться новостями, сыграть в шахматы. Иногда пропустить по рюмочке и выговориться про политику, почитать новые стихи и громко поспорить. Разрядиться после долгих часов «заточения» за письменным столом. Его кабинетик всегда в нашем распоряжении. И он всегда с нами. Со всеми. У него, по — моему, нет врагов. К нему идут и те, и эти, и всякие. И со всеми он приветлив. Со всяким поговорит. С ветераном и молодым. Опытным профессионалом и начинающим. Для каждого у него найдется слово, совет. Поддержка. Он всеохватный и безотказный. Правда, не терпит назойливую окололитературную пустопорожнюю публику. Которая идет к нему не со стихами и рассказами, а с претензиями на творческую индивидуальность. Таких нынче — отбою нет. Но и с ними он терпеливо объясняется. Я иной раз удивляюсь — откуда у него столько терпения, благожела
тельности?! Хотя вижу, как иногда у него строжают глаза, еслйхкакой-нибудь наглец «наезжает» с перебором.
Мы дружим с ним. Я знаю его очень хорошо. У него цепкий, изворотливый ум. Завидная свежесть и быстрота мысли. Хорошая память. Уже в преклонном возрасте, он сохраняет эти свои качества. Он помнит такие детали из фронтовой жизни, что диву даешься. И не только детали; что чувствовал в той или иной обстановке. Это весьма ценное свойство пишущего человека.
В повести «Смерть поправ», опубликованной в коллективном сборнике писателей — ветеранов войны «Окопники», есть поразительные места, которые свидетельствуют не только о наблюдательности автора, но и об умении глубоко проникать в психологию человека.
Поднимая бойцов в атаку, лейтенант Берестов неожиданно для самого себя, неузнаваемым голосом, звонко выдает необычную команду: «За мной! Смерти нет, ребята!..» И все. Нет описания жуткого состояния «полета» навстречу смерти. Морозца в затылке. Тугой пружины, которая вдруг разворачивается в груди. Есть три странных слова: «Смерти нет, ребята!»
При этих словах останавливаешься. И так, как, наверное, останавливается солдат, сраженный пулей в грудь. Сначала недоумеваешь, как это нет смерти в атаке? Как могут вырваться такие слова? В них ведь жуткая неправда. Смерть есть. Вот она — летит навстречу, метит в сердце. И подниматься, бежать навстречу ей — безумие. Но еще большее безумие кричать, что смерти нет.
Постепенно начинаешь понимать, что эта команда выплеснулась из груди человека на грани аффекта. Именно в том состоянии, когда не разум кричит в человеке, а его суть. Это то самое чувство смертельной опасности, когда в человеке вдруг просыпается десятикратный запас прочности. Когда человек, не помня себя, поднимает груз, в десятки раз превышающий его возможности. Прыгает на высоту, которую в нормальном состоянии ему ни за что не преодолеть. Выдерживает такие психологические стрессы, которые в нормальном состоянии были бы смертельными.