Ближе смерти и дальше счастья
Шрифт:
— Что это за комедия? — хмуро спросил начальник отдела наблюдателей Петер Крайски. Одри пожала плечами.
— Раз публика явилась в театр, нельзя же обманывать ожиданий, — ангельским голосом заметила Одри.
— Ты это брось, — поморщился Крайски. — У меня все эти дела знаешь уже где сидят?
В ответ Одри ткнула Крайски пальцем где-то в районе печени.
— Да ну тебя! Публика, публика, — передразнил ее Крайски. — Народ, если хочешь знать, с ума посходил со страху. Никто не переходит. Все вернулись. И все торчат в очереди в психушку: у них,
Крайски смачно сплюнул.
— Тебе — что, у тебя свои заботы. А я ни одного человека выслать не могу.
— А вы их «пошлите», — посоветовала Одри, Крайски закипал.
— Люди посмотреть пришли. Живая ли, вернулась ли, знаешь ли что… Планета ведь та же.
«Не только планета», — мрачно подумала Одри.
— Знаю, конечно.
Крайски выпучил глаза.
— Один шанс на миллион. Но в принципе… можно, конечно, вставить новый контур, чтоб душа была спокойна. Даже, наверное, нужно. Зачем наблюдателю страдать вместе с клиентом, — быстро говорила Одри с отвращением к себе (боже, что она говорит). — Болевой шок, всего и дел.
— Значит, Рич и правда умер?
Одри нехотя кивнула.
— Тогда пойдем, — заторопился Крайски. — Надо поскорее ввести данные. У тебя это лучше выйдет.
Невзирая на острую тоску, Одри фыркнула: неумение Крайски обращаться с любой техникой вошло в пословицу.
Крайски и Одри направились не в компьютерный зал переходного отсека, а в центральное здание Космодиста. Дорога была долгой, и Одри на ходу строила кой-какие планы. Она не знала, что не пройдет и десяти минут, как все ее планы будут перечеркнуты с помощью трех слов и двух скобок.
Крайски постукивал пальцами по пульту, такая уж у него была привычка, а Одри вновь вспомнила жару, пыльный храм и гудящий круг алоты. «Эх, риалот», — подумала она. И тут же привычно заблокировала мысль. Только не думать, ни в коем случае не думать, так и с ума сойти недолго. А ум еще понадобится.
Профессионально быстро успокоившись, Одри отстучала продиктованный Крайски код допуска и вызвала из блока памяти личное дело Рича. Последние траурные строки. Причина смерти. Род смерти. Она внесет их, и компьютер, встретив очищающую формулу, навсегда забудет Рича, только последнюю запись и приняв во внимание. Род смерти. Причина смерти. В назидание грядущим.
И тут Одри судорожно вцепилась в подлокотники кресла.
Ну вот же, вот! На экране черным по зеленому: «Рикардо Стекки (Ричард Кейт Стентон)».
Негнущимися пальцами Одри отстучала:
Причина убытия — смерть.
Род смерти — болевой шок.
Причина смерти — допрос носителя под пыткой.
Замыкающий код. Рикардо Стекки (Ричард Кейт Стентон) плавно заскользил в небытие.
А Одри сидела, не в силах пошевелиться, и в мозгу ее ворочалась единственная мысль: «Не может быть!» — Пошли, — заторопил Крайски. — Тебе ведь в адаптоцентр.
Наблюдатель, побывав в чужом теле, с трудом управляет собственным, вроде как после невесомости или тяжкой болезни, надолго уложившей человека в постель. Не настолько,
— Сейчас, — почти беззвучно простонала Одри.
Крайски участливо склонился над ней.
— Тебе помочь?
— Не надо. Спасибо. Я сама. Я потом.
Как неохотно ворочается язык, формируя слова. И губы — ну совсем деревянные.
Крайски привычно передернул плечами. Самое обычное его движение. О боже всеблагий.
— Мне просто хочется побыть одной, Петер. И не в адаптоцентре.
— Да, там дорваться до одиночества мудрено, — согласился Крайски.
Хлопнула дверь. Вот. Вот ты и одна, Одри Брентон. Ты так этого хотела.
Да, чтоб подумать. О чем?
Ричард Кейт Стентон — судимый. Судимые в Космодисте не работают.
Это он сам думал, что ему удалось подделать личный идентификатор и обмануть машину. Оказывается, нет.
А судимые в Космодисте не работают. Компьютер прекрасно знал, что Рич — судимый. И все же его взяли в Космодист.
Почему-то взяли. Почему-то. Зачем-то. Судимых в Космодист не берут. Психическая и моральная неустойчивость. Судимый может нарушить правила Космодиста. Как нарушил их Рич, насильственно загнав Деайнима в храм. Одри сделала почти то же самое. Нет. Настоящего сопротивления не было. Деайним учуял знакомое, учуял управление и подчинился нарочно. В жизни она не стала бы нажимать сильнее, предел нажима установлен правилами Космодиста. Зачем же взяли на работу человека, который заведомо нарушит правила? Не затем же, чтобы он их нарушил, в самом деле! А почему бы и?.. Нет, стоп, этого не может быть. А почему бы и нет?
Спокойно, Одри. У тебя уже бред начинается. Тогда давай бредить.
Глупо, наивно просто думать, что компьютер не учитывал возможности раскрытия.
Значит, учитывал.
Предусмотрел.
Спланировал.
Стоп. Но зачем?
А зачем брать Рича на работу? Судимые в Космодисте не работают.
Какая польза от того, что Рич раскрылся? Он ведь не выполнил задание. Случайно, правда, потому что умер. Какое у него было задание, кстати? Понятия не имею. Но у нас нет… у нас просто не могло быть одинаковых заданий.
Рикардо Стекки. Наблюдатель старшего разряда. Геолог. Моряк. Нарколог. Инженер-технолог биохмических производств.
Нет. Ничего общего. Одри Брентон. Наблюдатель второго среднего разряда. Социолог. Политолог. Историк. Программист. Почвовед.
Это кто это сказал — ничего общего?
Вот оно — общее.
Геолог. И почвовед.
Тогда получается…
От мгновенного возбуждения Одри не попадала пальцами в клавиши. Допуск — ерунда, выставить она может любой, и Крайски — даже если предположить на какое-то бредовое мгновение, что он вдруг проникнется к ней сочувствием и захочет помочь, — ей не нужен. Но ведь не в допуске дело. Прежде чем выбрать ключ от двери, неплохо сначала сообразить — а куда ты, собственно, хочешь попасть? В личные дела агентов?