Ближние горизонты
Шрифт:
Я лежал на спине. Я не слышал и не понимал ничего, кроме ударов своего сердца. В золотом ореоле мути я увидел серое лицо Ключника, появившееся из ничего. Губы его шевелились. Он что-то говорил, но я ничего не слышал. Я хотел только одного — чтобы мое сердце наконец вырвалось наружу. Чтобы оно перестало сотрясать своими ударами мое измученное тело.
А сердце не успокаивалось и не затихало.
Я видел перед собой лишь фиолетовый холод пустоты, в который время от времени с разных сторон вплывало подсвеченное золотом безжизненное лицо Ключника. Иногда выходило так, что передо мной возникало сразу несколько Ключников в одно и то же время. Я не знал, кто из них настоящий, а кто только мерещится
Я повернул голову вправо. Близкая золотая стена зала, дрожа и раскачиваясь, дернулась и стала наваливаться на меня из фиолетового мрака. На ее желтом фоне были нарисованы черные псы, рвущие неведомых мне тварей на части. Там еще было много существ, которых я еще ни разу не видел. Они мрачно смотрели на меня. Они ждали своего часа. Их серые тела были прижаты к земле. Суставы их рук и ног были по-паучьи вывернуты наружу и заканчивались широко расставленными когтистыми пальцами, которые царапали от нетерпения золотой камень стены. Многие изображения были истерты, словно кто-то давно пытался вывести их со стен. Но из этой затеи явно ничего не вышло — слишком глубоко краска впиталась в золото стен. И тогда странные изображения попросту закрыли решеткой размашистых знаков-печатей, не дающих серым тварям никакой свободы.
В моих глазах нарисованные твари дрожали и раскачивались вместе со стеной.
Еще справа я увидел двух Стражей. Один из них стоял рядом с моей головой, другой стоял чуть поодаль ближе к моим ногам. Они тоже внимательно смотрели на меня. Только теперь на их лицах не было черной ткани. Впервые я увидел лица Стражей — их молочную, совсем как у детей, пронизанную синими прожилками безволосую кожу. На этих лицах не было написано никаких эмоций. Мышцы их были атрофированы, отчего выглядели размытыми и нечеткими — безвольными, словно у недавно умерших. Оказалось, что глаз у Стражей не было вовсе — глазные яблоки были полностью удалены. Но их отсутствие нисколько не мешало Стражам внимательно наблюдать за мной, направив свои пустые глазницы в мою сторону. Теплый Закрытый мир был их глазами.
Я повернул голову влево. Там я увидел все то же самое — золотую стену с выжидающими тварями, двух других внимательно следящих за мной Стражей.
На то, чтобы посмотреть по сторонам, у меня ушло несколько секунд. И все. Я вновь попал во власть разрывающегося на части сердца. Оно не давало мне спокойно дышать. Оно мешало мне сосредоточиться. Грудь моя во время вдоха взлетала вверх так высоко, что я явственно слышал хруст собственных ребер, живот мой тем временем проваливался вниз и упирался в позвоночник. Но я никак не мог отдышаться и успокоить бешеные удары сердца. От частого дыхания гортань моя выстудилась и покрылась сухой коркой, которую невозможно было проглотить.
И вдруг все прекратилось.
Исчез фиолетовый мрак. Стены перестали раскачиваться передо мной. Сердце продолжало отбивать свой ритм. Только теперь он замедлился, став степенным и размеренным, как обычно. Я сделал глубокий вдох, и в этот момент в наступившей тишине я явственно услышал спокойный голос Ключника:
— Это твое время.
Тяжелые слова, словно стальной молот, ударили меня в грудь. От этого удара она бесшумно раскрылась, и я почувствовал на своем кипящем сердце прохладную, несущую успокоение руку Ключника. Я непроизвольно выдохнул. Длинные пальцы с вырванными ногтями крепко обхватили мое сердце так, чтобы я больше не мог сделать вдох. Боли не было.
Последнее, что я почувствовал при жизни, — это прохладный весенний ветер в моей опустевшей груди.
Вспышка белого света. Я тень. Я свет. Я тепло. Я холод. Я дождь. Я снег. Я ветер. Я жар. Я любовь. Я зло. Я пустота. Я ничто. Множества множеств я. Суетные воспоминания. Тысячи воспоминаний. Видения того, что, казалось, забыто навсегда. Я был маленькой черной птицей, сорвавшейся в свой последний полет. Я летел через множество событий. Они разбивались на еще большее множество случайных звуков за моей спиной. Эхо событий. Яркие картины прошлого раскладывались на мягкие, ни к чему не привязанные цвета. Всполохи огня моей сгоревшей памяти.
Я черная птица. Я темнота. Цвета, звуки, белый свет — все исчезло. Лишь темнота. Лишь тепло. Лишь я и теплая пустота, которая обликом черной птицы укутывает меня. На своих широких крыльях она уносит меня прочь. Я перешагнул порог, ступив за который, невозможно возвращение обратно. Радость свободы. Радость безволия. Я не мог повлиять на то, что со мной происходило. Пустота, жившая во мне до этого момента, вырвалась наконец на свободу и теперь возвращалась туда, откуда все начиналось. Теперь она не мучила меня. Больше она не отзывалась во мне болью и безграничной тоской. Я достиг равновесия. Теперь я сам был этой пустотой.
Многоликой черной птицей темнота несла меня по лучу солнечного света навстречу яркому светилу. Изо всех сил ударившись в него, птица отражением понесла меня совершенно в другом направлении. После столкновения с огнем пустота моя наполнилась теплым янтарным светом.
Тонкий луч моего пути постепенно расширялся, вливаясь в неспешный общий световой поток. Так я впадал в вечный сон полного покоя. И место моего покоя было Янтарной рекой. Птица-темнота, махнув на прощание мягким крылом, с плачем улетела от меня прочь, и я остался один. Многие лета, многие зимы без памяти в сладкой дреме. Неизмеримая сила. Всесокрушающая власть. Все это я. Легкое движение пустоты, и я могу стать богом. Но нет. Зачем мне все это. Я достиг покоя и теперь не нуждаюсь в гнетущей суетности безмерного величия. Я не любил, и я не ненавидел. Просторы моей пустоты вмещали в себя перемигивающиеся огоньки бессчетного множества вселенных, и в каждой из них было мое присутствие.
Я янтарный свет, размеренное существование которого подобно облаку. Сущность моя — движение покоя — то, что никогда не может надоесть. Мне нет дела до бед и страданий жизни. Миллионы лет сквозь меня. За это время я мог создать целые миры и этим медленно заполнять бесконечность своего уединения.
Безграничные возможности. Пустота вокруг меня. Целая река пустоты. Река для каждого, кто перешагнул порог смерти. Река надежда — здесь мы обретаем начало своего покоя, возвращаясь к истокам. Здесь мы спим сном облака, упокоенные навеки.
Но все еще можно оживить — вырвать из состояния покоя, заменив его чередой нескончаемого мучительного действия. Река — это первый материал, из которого все было создано. Но я знаю, что не дам возникнуть жизни из спящей вокруг меня пустоты. Почему же я никогда не смогу позволить себе сделать так? Была же причина. Тысячи лет на раздумья. И вот вспышка — краткий миг возвращения отжившей памяти. Я — Защитник. И я пожалел о том, что вспомнил это. И вот уже нет мне покоя. Защитник. Я тот, кто я есть.