Ближний круг госпожи Тань
Шрифт:
– Я бы никогда…
– Разве? Это обязанность – следить за тем, чтобы род продолжался, чтобы было кому делать подношения предкам. В конце концов ты понесешь это бремя. Именно к этому я готовила тебя все эти годы. Это был мой высший долг как свекрови.
Я неправильно истолковала ее действия и ее отношение ко мне? Возможно. Но сейчас речь не об этом.
– В любом случае, – продолжает свекровь, – доктор Ван подарил семье Ян сына, в котором она так нуждалась. Тогда я еще не понимала, что его желания выйдут за мыслимые пределы…
– Вы могли бы остановить его.
– Как? Подумай, Юньсянь. Мое вмешательство могло бы обернуться позором для
Я о них и не думала.
– Они тоже от доктора Вана?
Госпожа Ко качает головой.
– Мой муж в итоге подарил ей четырех дочерей, на одну больше, чем мне…
– А как же Целомудренная тетушка?
– До повторного дознания я считала ее смерть печальным несчастным случаем… – Далее она отвечает на вопрос, который я собиралась задать следующим: – Тебя интересует, знала ли я про травы, которые доктор Ван велел давать тебе в Пекине? Да. Но клянусь, мне в голову не приходило, что они опасны для тебя и ребенка. – Она сжимает мою руку. – Я призналась в этом твоему отцу, когда он только приехал на повторное расследование. Нужно было защитить потомков наших двух семей, и мы вместе приняли решение. Он сказал мне, что в наказание я буду вечно страдать в Загробном мире. Я ответила, что меня это устраивает.
– Значит, теперь, чтобы заставить меня молчать, вы разрешаете мне лечить?
– Я надеюсь, что ты будешь молчать ради семьи. Что касается твоего мастерства, так ты давно доказала мне свою состоятельность, еще когда вылечила Инин.
Невероятно! Маленькую дочь наложницы я врачевала, когда только-только вышла замуж.
– Вы всегда закрывали глаза на мою деятельность. – Наконец я все понимаю.
Она подергивает плечом. Повисает молчание.
– Я надеюсь, что ты и дальше будешь такой же осмотрительной, как раньше.
Я жду, чувствуя, что это еще не все. Спустя мгновение госпожа Ко продолжает:
– Итак, вот мы и поговорили. Я не была для тебя особенно хорошим учителем, но это не редкость. В конце концов, держать невестку и свекровь в одном доме – все равно что сунуть в один мешок ласку и крысу. Ласка и крыса – враги по своей природе. Ласка крупнее, и у нее зубы острее, но крыса умнее и быстрее. Я надеюсь, что в дальнейшем мы сможем работать сообща и ты позволишь научить тебя быть главной в доме. И, как я уже говорила, можешь продолжать лечить. Но, пожалуйста, только в пределах особняка. Всегда думай о том, как твои действия влияют на репутацию женщин и девочек в нашем доме, включая твоих собственных дочерей, которые однажды выйдут замуж в другие семьи.
– А как насчет визитов к дедушке и Мэйлин?
– Я не против, если ты станешь посещать дом своей семьи и повитуху. Но это все. Никаких пациенток за пределами особняка.
Она делает паузу, раздумывая.
– Я сделаю тебе еще один подарок, исправлю ошибку, допущенную в отношении повитухи Ши. Я подам сигнал другим благородным семьям Уси, разрешив Мэйлин и ее матери принимать детей в Благоуханной усладе.
Взвесив все это, я решаю принять условия госпожи Ко. Тем не менее я буду сохранять осторожность. Всё всегда меняется на противоположное. Дорога вверх та же, что и вниз. Если завтра госпожа Ко передумает, что тогда? И тут она решает добить меня и озвучивает еще одну просьбу.
– Я давно мечтала попросить тебя о любезности. – Она кладет руку ладонью вверх на мое колено. – Ты можешь разобраться, что со мной происходит?
Мысли путаются, но я нахожу в себе силы
– Мне не нужно считывать ваш пульс. Я давно знаю, что вас беспокоит.
Пройдут дни и месяцы, а может, и годы, прежде чем мы разберемся и до конца осознаем все, что произошло, а пока я отправляю Пташку в свою комнату за нужной мне посудой и препаратами. Когда она возвращается, я кладу цветок сычуаньского перца в горшок с водой и ставлю его на жаровню, а сама смешиваю ингредиенты для средства, вызывающего рвоту. Когда оба отвара готовы, я придвигаю к кровати свекрови маленький столик и кладу на него две пары палочек для еды и пиалу с вином, которое она любит.
– Пташка, поднеси лампу к кровати и держи ее неподвижно, – приказываю я.
Затем я прошу госпожу Ко полоскать рот и горло жидкостью из цветков жгучего перца, пока не наступит онемение, и даю ей выпить второе средство. Результат незамедлителен. Ее рвет в миску до тех пор, пока не выходят остатки вчерашнего ужина, похожие на слизь.
Пташка вскрикивает и отступает, когда видит какое-то движение в миске. Госпожа Ко тоже заглядывает в нее. Увидев плавающих червячков, она еще несколько раз отплевывается, но больше ничего не выходит. Она падает на кровать, измученная и бледная. Я кладу руку ей на плечо, чтобы смягчить свои слова:
– Дальше будет неприятно.
– Я готова, – говорит она, привалившись к изголовью.
– Откройте рот как можно шире.
Плоским кусочком нефрита я удерживаю ее язык.
– Расслабьтесь. Я собираюсь помассировать вам горло. – Пташке я говорю: – Поднеси лампу чуть ближе.
Язык госпожи Ко дрожит. Левой рукой я провожу вверх и вниз по ее горлу. Через пару минут в задней части ее глотки появляется что-то белое. Я хватаю палочки и велю свекрови:
– Закройте глаза.
Затем я палочками дотягиваюсь до того белого, что, по моему мнению, является головой материнского червя, захватываю его и тяну. По мере того, как я достаю червя, по спине ползут мурашки.
Пташка причитает, но держит лампу ровно. Я вытаскиваю кусок нефрита, бросаю его на пол и перекладываю палочки в левую руку, хватаю другую пару палочек, тянусь, чтобы защипнуть, как я надеюсь, середину червя, и продолжаю тянуть. Он похож на длинную лапшу, символизирующую долголетие, которую мы подаем по особым случаям, вот только лапша не извивается. И это не просто садовый червь. Его тело извивается, как у змеи. Я родилась в год Змеи, напоминаю я себе. Я не боюсь.
С помощью палочек в левой руке я опускаю верхнюю часть червя в чашу с жидкостью, где продолжают плавать маленькие червячки, а затем снова тянусь ко рту госпожи Ко, чтобы зацепиться за следующий сегмент. Наконец из ее горла вырывается хвост. Я опускаю оставшуюся часть червя в миску. Он, должно быть, метр в длину. Это не у свекрови тяга к спиртному, а у червя и его детенышей…
Далее я посвящаю себя выполнению задачи, которую поставила передо мной бабушка: помочь Мэйлин забеременеть. Я засиживаюсь допоздна, читая при свете фонаря бабушкины книги и тетради. Я изучаю классические сочинения о беременности и родах. Достаю свои записи из тайника, чтобы просмотреть истории болезни своих пациенток. Мысленно перебираю травы, которые, по словам Мэйлин, давали ей бабушка и доктор Ван, и нахожу объяснение, почему они оказались неэффективными. Я вспоминаю слова великого врача Чэнь Цзымина двухсотлетней давности: мужчины думают о спальне во время буйства Эссенции, женщины жаждут беременности во время буйства Крови.