Близкие миры
Шрифт:
Она застегнула колье на шее.
– Носи на здоровье, – Николай прижал девушку к себе и неожиданно поцеловал ее в губы. Даша не стала возражать.
На государственном автомобиле со штатным охранником Давыдов завез Дашу к отцу отмечать день рождения. Зашел на минуту в гостиную, поздоровался с Дашиным отцом. Тот оказался совсем нестарым мужчиной с тяжелым подбородком, крупным носом и слегка волнистыми волосами. Внешне дочь на него походила мало, хотя какое-то едва уловимое сходство все же угадывалось.
Николай
Водитель выставил на крышу мигалку на магните и выжимал из двигателя «волги» все, на что тот был способен. Машина неслась по шоссе со скоростью сто пятьдесят километров в час. Охранник поддерживал по рации связь с постами дорожной полиции, которые по мере возможности создавали автомобилю «зеленый коридор».
К аэропорту примчались, когда уже совсем стемнело. В сопровождении служащего аэропорта с погонами подполковника Давыдов рысью преодолел несколько десятков метров до самолета и поднялся в салон. Трап тотчас же убрали, и самолет начал выруливать на линию разгона.
Гнилорыбов с коллегами были в приподнятом настроении. Давыдова ожидали, не скучая. На нижней полке сервировочного столика, разместившегося между кресел, можно было увидеть три пустые коньячные бутылки. Четвертая, наполовину пустая, стояла на столешнице. Легкие закуски были приготовлены в основном из морепродуктов. Исключение составляло огромное блюдо с нарезанным лимоном. Столько порезанных лимонов зараз Давыдов прежде не видел.
– Присоединяйтесь, Николай Васильевич! – обрадованно закричал Гнилорыбов.
– Может быть, перейдем на «ты»? – сразу же предложил Давыдов.
Не то чтобы математик очень хотел поближе сойтись с заместителем председателя комитета по рыболовству. Просто отчество Гнилорыбова он так и не удосужился узнать. Помнил, что его зовут Виктор. А ведь считалось, что они хорошо знакомы!
– Конечно, Николай! – хлопнул по плечу Давыдова Гнилорыбов. – Знакомься с моими сотрудниками!
Кучерявый черноволосый парень, лицо которого было знакомо Николаю, уже разливал по рюмкам остатки коньяка. Другой, худощавый, рыжий, откупоривал пятую бутылку.
– Борис, Анатолий, – представил своих заместителей Гнилорыбов. – Павел, Реваз, Вадим… Еще Борис и Руслан.
Давыдов жал руки, улыбался. Рыболовы ему в общем нравились. Жулики, но обаятельные.
– Борис из Сочи, – кивнул на кучерявого Гнилорыбов. – Вы ведь живете по соседству?
– Почти, – улыбнулся Николай. – Несколько сотен километров. У нас хоть и юг, но не такой южный…
– В таком случае за Дон и Кубань – поднял рюмку находчивый Павел. Была его очередь говорить тосты.
Присутствующие одобрительно загудели. Выпили, взяли по кружочку лимона, убывание которого с огромного блюда было почти незаметно.
– Пробуй семгу с лимоном, – предложил Николаю Гнилорыбов. – Отличный вкус, даже под коньяк, хотя некоторые коньяк рыбой не закусывают!
Самолет загудел и резко начал разгоняться. Вадим завалился
– За пятый океан, в пределы которого мы вступаем! – провозгласил тост рыжий Анатолий.
Все снова опрокинули рюмки. Николай подумал, что даже при небольших объемах питейных сосудов выдержать такой темп будет непросто. Рыболовы явно не собирались прибывать в Иркутск в осмысленном состоянии. Наверное, и ночевать многие останутся в самолете…
Потом пили за Волгу и реки ее бассейна, за Енисей, за Ладогу, за Балтийское море и мелкую рыбешку, без которой не было бы промышленного рыболовства. Выпили и за Камчатку, поставляющую стране таких замечательных крабов (Анатолий, шевеля руками и усами, очень похоже изобразил краба), и за самих крабов. Крабами же и закусили.
Нетвердым голосом провозгласили тост за Северный Ледовитый океан (под водку, так как восьмая бутылка коньяка закончилась, а девятую не нашли). Потом Борис начал петь, а Вадим и Павел побрели к креслам, несмотря на протестующие заявления Анатолия – признанного тамады. Николай пристроился подальше от сервировочного столика и задремал Веселье в салоне самолета с переменным успехом продолжалось.
В Иркутске приземлились рано, однако солнце уже взошло. Помимо того что самолет был в пути несколько часов, он летел навстречу рассвету. На аэродроме суетились хмурые люди с заспанными лицами. Радости встречать высокую комиссию с утра пораньше им не было никакой. Но высокие чины это скрывали, а технические работники только что не ругались вслух. Невыспавшиеся, но сравнительно бодрые рыболовы сгружались с воздушного лайнера.
Гнилорыбов похлопал невеселого Давыдова по плечу:
– А ты думаешь, мы пьянствуем! Нет, Николай! Акклиматизируемся!
– Я, наверное, принял мало акклиматизатора, – попытался пошутить Давыдов.
– Не поздно исправить. – Гнилорыбов сделал недвусмысленное движение обратно в салон, к шкафчику, в котором еще вчера Николай приметил с десяток литровых бутылок водки. Столько рыболовы не смогли выпить за ночь. Как ни старались…
– Нет уж, меня избиратели ждут, – ляпнул Давыдов.
Голова у него после такого заявления едва не треснула от боли, а щеки покрылись ярким румянцем. Николай испытывал страшные муки совести. Он солгал! Не нарочно, совершенно случайно, перепутав свой округ с районом учений и депутатскую деятельность с научной работой. И «правдосказ» наказывал математика по полной программе.
Смутно радовало, однако, то, что сказать неправду он все-таки может. Но платить за такую возможность столь некомфортными ощущениями, будучи в трезвом состоянии Давыдов не стал бы. А состояние у него сейчас было такое… Как известно, клин клином вышибают. На всякую химию найдется другая химия, ее действие подавляющая… Но вряд ли стоит напиваться до потери сознания, чтобы кому-то соврать сам не зная что и зачем.
– Сейчас пересаживаемся в вертолет и летим в Гусиноозерск, – сообщил Гнилорыбов. – Там наша база.