Близкий враг
Шрифт:
— Она не разобралась в теме и некоторых…неприличных словах, — продолжала Даша, крепко держа айфон в ярко-красном чехле. — Сейчас зачитаю, что именно Ирина написала про мрачнейшее средневековье.
Обе француженки вышли, уводя ребенка, которому суждено было в один прекрасный день стать королем Англии Эдуардом III, если будет на то воля Провидения.
Робер Артуа молча ждал, пока захлопнется дверь.
— Ну так вот, мадам, — сказал он, — дабы увенчать то прекрасное воспитание, которое вы даете своему сыну, сообщите ему, пожалуйста, на будущем
sbermarket.ru
— Она что, издевается? — покачал головой Ромка для пущего эффекта, едва оправившись от смеха. Честно говоря, не помнил, когда еще было настолько весело. Не помнила и Женька: остановиться от хохота ей помогала разве что необходимость успеть выслушать рассказ до конца — мало ли, когда придет Галина Егоровна, а столь увлекательную историю не хотелось откладывать.
— Робер Артуа молча ждал, пока захлопнется дверь.
— Ну так вот, мадам, — сказал он, — дабы увенчать то прекрасное воспитание, которое вы даете своему сыну, сообщите ему, пожалуйста, на будущем уроке, что Маргарита Бургундская, королева Наваррская, будущая королева Франции и тоже внучка Людовика Святого, скоро будет известна в народе под кличкой Маргарита Распутница Какое мрачное Средневековье то, а? Насколько прилично в рамках школьной программы, — с иронией раскритиковала Даша.
— Мрачное? Мрачнейшее? — Женя даже чуть покраснела от смеха. — Распутство хлеще, чем в наше время — куда уж мрачнее то!
— В самом деле? — Даша состроила удивленную мину, передразнивая голос королева Изабеллы. — Следовательно, наши подозрения оправдались? — нахмурилась она.
— Конечно, кузина, — подхватил Ромка. — И не только в отношении Маргариты! Просто она более ловкая развратница, чем Бланка и Жанна, а ваши братья, мадам, рогаты, как последние…
— Я не потерплю этого! — воскликнула Дашка. — Это тоже вошло в доклад, — заключила она, едва удерживая смех. Женька хохотала, как и все другие. Этот урок она запомнит, наверно, до самой старости — как же можно было написать ЭТО в школу, как?! Неужели неясно, что нужно рассказывать абсолютно о другом, о чем-то более приличном? Сейчас, однако, Женьке не хотелось особо рассуждать: возможность оторваться от такого веселья казалась ей чем-то невероятным.
— Подождите, подождите, — поднял палец Рома. — Это еще не все, где жизнь в Средневековом замке? — ироничная интонация показывала, что забава не кончена и предстоит нечто еще более улетное.
— Ирка, — продолжила, отдышавшись, Даша, — Написала, что «целомудренная Маргарита велела привести в порядок покои в старой Нельской башне, дабы, как она уверяет, творить там в одиночестве молитвы. Только почему-то молитвы творятся именно в те ночи, когда ваш брат Людовик находится в отлучке. А свет горит там за полночь. Ваша невестка Бланка, а иногда и ваша невестка Жанна тоже приходят туда помолиться. Одна согрешившая женщина — это слабенький редут. Но три спевшиеся бесстыдницы — это уже неприступная крепость. Только вот в чем дело: в те самые дни, когда Людовик отсутствует, в те самые вечера, когда в окнах Нельской башни горит свет, в этих обычно пустынных местах, на берегу у подножия башни, начинается движение. Люди видели, что оттуда выходили мужчины отнюдь не в монашеском одеянии и не с пением псалмов на устах, ибо не в ту
— Мрачнейшая эпоха! — сказала Женька, хохоча. — Понимаешь, мрачнейшая!
— Королева Клеменция, между прочим, целомудренная до невероятности, — сквозь смех добавил Гришка.
— Очень целомудренная, очень, — с важным видом кивнула Женька. Таких распутниц, как эта самая королева, поискать бы! Вроде бы самые обычные сексуальные сцены, которые рано или поздно у всех случаются, но по подбору слов создавалось впечатление, что она развратна хлеще любой нимфоманки.
— Это тебе лучше у Леши, твоего приятеля, узнать, — подмигнула Даша.
— Какого Леши? — быстро подключилась Женя.
— О,. — сказала Даша, — это специфический друг Ромы из соседнего класса. Очень специфический…
— А чем он такой… специфический? Дурак, что ли? Одиночка? Или кто?
— Узнаешь. — загадочно сказала Даша. — Тебе будет пока достаточно, что он в совершенстве знает старофранцузский язык IX века и может переводить с листа.
— ЧТО? шутишь! — Женька никогда ещё не встречала такого таланта и была потрясена и восхищена одновременно.
— А ещё… — прошептала Даша. — Он католик…
— Надо же…я про них только в книгах читала. У него не французские ли корни по материнской линии? — спросила Женя.
— Его мамочка так возлюбила Францию, что перешла в католичество. Ну и сын… — сказала Даша.
— Не удивляйся особо, талант тут, может, и не велик, учитывая, что его мама профессор старофранцузского, — хмыкнула Таня.
— Мало ли какова мать: тут важны и старания сына, — пожала плечами Женя. — Язык изучать — и подготовка, и стремление, и упражняться постоянно. Какой бы мать не была если б сын не захотел и работал тяп-ляп ничего бы не вышло. Так что и она профессор, но и он соответствует, мне кажется.
Она никогда еще не встречала столь образованного человека и была бы счастлива познакомиться с ним. Интуиция подсказывала ей, что личность интересная и разносторонне развитая, но характер трудный, судя по словам Даши. Она даже говорит о нем постепенно: видимо, этот Алексей может притянуть к себе практически до трепета, но не каждому раскроет свою душу.
— Чур я тоже этим займусь! — важно объявила она, откинув на грудь копну густых огненных волос. — Уж слишком интересная информация. Я люблю историю, честно говоря. Одни пятерки.
Послышались смешки. Боевой нрав Женьки казался ребятам милым и забавным. Морозова мягко улыбнулась: она всегда любила общаться, кроме того было важно наладить отношения с коллективом. Это явно удавалось, что не могло не радовать.
— Шутки шутками, — неожиданно подал голос невысокий кареглазый шатен в круглых очках. — А операция опасная. Мой дядя был историком и умер.