Близко к сердцу
Шрифт:
— Мне кажется, полная дезориентация, от которой я страдаю…
— Перестаньте нести околесицу! — взмолилась Эстелл, сопровождая свои слова уничтожающим взглядом.
— …освободила меня от запретов, — закончил он беспечно. — И слава Богу! — воскликнул он, когда движение наконец восстановилось. — Ни за что не поверю, что я — первый мужчина, который смотрит на вас оценивающим взглядом, — вы очень красивая женщина, Эстелл!
— Я в меру привлекательная женщина, — отрезала она. — Поэтому умерьте свой пыл! — Вот как нужно
— У каждого свое представление о красоте, — проговорил он тихо, с величайшим почтением и благоразумием, — и, на мой взгляд, вы красивая! Я имею в виду, что в вас ничего не нужно улучшать. У вас такие глаза…
— Замолчите! — взвыла Эстелл, выведенная из себя. — Просто прекратите — и все!
— Ну вот, теперь вы еще и загадка для меня — женщина, впадающая в истерику, когда мужчина говорит ей, что она красива. Интересно, в чем у вас проблемы, Эстелл?
— Я не впадаю в истерику! — быстро возразила она, с ужасом улавливая действительно истерические нотки в своем голосе. — И у меня нет проблем, если не считать тех, которые возникли в результате ваших неубедительных объяснений и… и всего того, что вы выдавали мне за правду! И уж коли речь зашла о проблемах, то если вас не радует перспектива работы со мной, просто скажите об этом, и я ближайшим рейсом улечу домой.
— Вы отлично знаете, что я не могу позволить себе роскошь иметь проблемы с вами! Вы все, что у меня есть.
— Простите мои слова, но трудно поверить, что человеку с вашей репутацией будет трудно подыскать мне замену! — резко возразила Эстелл.
— А что вам известно о моей репутации, Эстелл? — спросил он, растягивая слова, и свернул на дорогу, ведущую к дому. — И потом, мне бы предстояло найти замену ассистенту в лаборатории, а не женщине, которая греет мне постель.
— Вы отвратительны! — задыхаясь, вымолвила Эстелл и попыталась отстегнуть ремень безопасности.
— Отвратителен? — тихо спросил он, накрывая своей ладонью ее трясущиеся руки.
— Вы хорошо понимаете, что я имела в виду вашу профессиональную репутацию, а не… — Она внезапно остановилась, готовая провалиться сквозь землю.
— Как, вы настолько скромны, что не можете даже произнести это? — спросил он тем же спокойным голосом. — А не мою репутацию как мужчины?
— Я не жеманная скромница! — выкрикнула она, вырывая свою руку.
— Тогда почему создаете столь сильное впечатление, что являетесь одной из них? — спросил он, отстегивая ее ремень безопасности.
— А как вы определяете такую женщину? — спросила она, еле сдерживая бушевавшую в ней ярость. «Ледяная дева», «жеманная скромница» — Алекс нашел и другие обидные и вульгарно недвусмысленные синонимы в ту ночь, когда они расстались, — все были брошены ей вслед, когда она уходила. — Любая женщина, которая не кидается в ваши объятия? — Боже мой, что она говорит, пронеслось у нее в
Ну что ж, по крайней мере, его могущество не произвело на нее никакого впечатления, утешила она себя, когда выскакивала из машины.
— Любая женщина, которая делает все это, для меня абсолютно неинтересна, — нежно прошептал он, как по волшебству появляясь рядом с ней.
Она взглянула на его нахмуренное лицо, и ее стало медленно охватывать чувство апатии.
— А поскольку вы требуете точного определения понятия «жеманная скромница», — рассудительно продолжил он, не дав Эстелл произнести ни слова, — то я считаю таковой женщину, которая во всем, даже в неудачной попытке пошутить, находит намеки на скрытую сексуальность. Пусть мои слова не были смешными, но они не были и отвратительными! Должен также заметить, что любая женщина, подпрыгивающая на фут каждый раз, когда рядом с ней случайно оказывается мужчина, тоже могла бы подойти под это определение, хотя согласен, что это не бесспорно!.. И уж если говорить о намеках, то считаю, что для такого ученого мужа, как я, было бы унизительно не понять, что я физически вам неприятен!
Последняя фраза прозвучала настолько нелепо, что Эстелл недоверчиво рассмеялась.
— Вы находите это смешным? — спросил он, кладя руки ей на плечи.
Когда он прикоснулся к ней, ее смех сменился шумным протестом. Но попытка вывернуться окончилась неудачей: его хватка только усилилась.
— Ради Бога, что, по-вашему, я собираюсь делать — насиловать вас средь бела дня? — яростно спросил он. — Почему мы не можем договориться вежливо?
— Договориться о чем? — спросила Эстелл, и ее тело напряглось под его руками.
— Получается, что вы мне очень нравитесь, в то время как я вам неприятен. Это не означает…
— Почему вы все время твердите, что я считаю вас неприятным? — выпалила она, удивленная сделанным им словно мимоходом признанием.
— Когда мужчина начинает зондировать почву в отношении небезразличной ему женщины, существуют трудноуловимые способы, которыми она может дать понять, что его ухаживания ей неприятны, оставаясь тем не менее в дружеских отношениях с ним. Но когда женщина чувствует, что ее отвергают…
— Я не чувствую себя отвергнутой! — почти выкрикнула она. — И не нахожу вас неприятным. А что касается ваших попыток отнести меня к той или иной категории… Это смешно!
— Тогда просто смейтесь, а не… О, к черту все это! — прошептал он, заключая ее в объятия.
Эстелл бы ни за что, находясь в здравом уме, не смогла объяснить то, что с ней случилось в следующую секунду. Куда-то исчез моросящий дождь мрачного ноябрьского дня, а вместе с ним все ее сомнения и тревоги, и после долгого трехлетнего сна она вновь пробудилась в объятиях любимого человека.