Близнец Бешеного

Доценко Виктор Николаевич

С огромным трудом капитан взял себя в руки, перевёл дыхание, после чего заглянул в соседней кабинет:

— Оперативная группа — на выезд! Изнасилование… Жертва найдена матерью мёртвой в собственной квартире…

— Убийство? — спросил доктор.

— Пока известно только то, о чём я вам сообщил… — хмуро ответил Будалов. — Приедем на место и там, доктор, именно вы нам и скажете: убийство это или что-то другое!

Доктор, как показалось капитану, как-то странно посмотрел на него:

— Какие-то проблемы, доктор? — с вызовом спросил Будалов.

— У меня все полный

о'кей: мне кажется, что у вас что-то не в порядке, товарищ капитан, — пожал плечами медик.

Будалову показалось, что доктор на что-то намекает.

— Александр Фомич, вы хирург или решили переквалифицироваться в психоаналитика? Может быть, вам напомнить прошлое дежурство, когда вы не смогли определить причину смерти погибшего?

Это был запрещённый удар: позднее, когда произвели вскрытие, было признано, что вины Александра Фомича не было. Во всём виноватой оказалась среда, в которой был обнаружен труп. Несчастного нашли в паровом котле, где труп мужчины буквально сварился, и ни один специалист не смог бы определить причину смерти без вскрытия.

— Да что с вами, товарищ капитан? — с некоторой обидой спросил доктор. — Нечестно напоминать и тыкать тем, в чём не было моей вины! Плохо спали или в семье не лады?

Будалов внимательно взглянул доктору в глаза, словно пытаясь рассмотреть в них угрозу для себя, но кроме досадливого недоумения ничего в них не увидел. Он понял, что едва сам себя не выдал: нервы ни к чёрту! Нужно срочно взять себя в руки.

— Извините, Александр Фомич, с мамой повздорил, — попытался он сгладить свою резкость.

— Ничего, бывает… — примирительно ответил доктор…

* * *

Когда они приехали к знакомому дому, Будалов, конечно же, постарался первым войти в квартиру. Натянув на себя медицинские перчатки, он принялся осматривать место происшествия. Впрочем, на это у него ушло несколько минут: не найдя никакого предсмертного послания, он несколько успокоился, но всё-таки решил подойти к матери несчастной:

— Извините, что в такой тягостный момент мне приходится задавать вам вопросы, но, поймите меня правильно: работа требует… — как можно мягче пояснил он.

— Я понимаю… — Марина Геннадиевна глубоко вздохнула и отрешённо проговорила: — Спрашивайте…

— Покойница написала вам что-нибудь перед тем, как пове… — он запнулся, не зная, как обозначить то, что с собой сделала девушка, чтобы не задеть чувства матери, — …перед тем, как уйти из жизни… — нашёлся капитан, — ну, там послание какое-то объясняющее или что-то вроде этого?

— Нет, я внимательно все вокруг осмотрела, но ничего не обнаружила… — женщина не выдержала и громко заголосила: — На кого же ты нас с отцом покинула?

В этот момент вошёл доктор и эксперты-криминалисты.

Сначала Будалов обратился к доктору:

— Александр Фомич, сделайте что-нибудь: помогите матери… Успокоительного там дайте или ещё что! А вы, ребята, займитесь отпечатками… И бутылку проверьте, — кивнул он на валяющуюся пустую бутылку из-под водки.

Доктор помог несчастной матери присесть на стул и принялся рыться в своём саквояже. Эксперты занялись свои делом.

Воспользовавшись

тем, что на него никто не обращает внимания, Будалов быстро пробежался пальцами по телу покойницы и почти сразу же нащупал послание. Быстрым, незаметным движением он залез под лифчик покойной, вытащил оттуда несколько листков и тут же сунул их в карман. После чего спокойно продолжил осмотр.

— Александр Фомич, мне кажется, что несчастную били перед тем, как она… — он снова запнулся и добавил, — …ушла из жизни… Как вы думаете?

Доктор уже закончил заниматься с матерью покойной и склонился на телом дочери.

— Несомненно! Видите синяки на лице и плечах…

— А как насчёт изнасилования?

— Судя по тому, сколько крови на диване и следуя моему опыту и интуиции, покойная действительно подверглась насилию. А если судить по цвету и составу крови на диване, я нисколько не удивлюсь, если при вскрытии обнаружится, что при изнасиловании были применены и какие-то посторонние предметы… — доктор говорил так, словно читал лекцию.

Сказывалась долголетняя привычка: он преподавал судебную медицину в высшей школе милиции.

— И этим предметом, профессор, скорее всего, является эта бутылка, — отозвался старший лейтенант.

— С чего ты взял, Лёша? — нахмурился Будалов.

— На бутылке обнаружены следы крови. Будалов подошёл, внимательно осмотрел бутылку, но ничего не увидел.

— Вы уверены? — спросил он.

— На все сто! — старший лейтенант горделиво поднял кусочек ваты, на которой действительно были видны следы крови. — Видно, её пытались вымыть, но следы остались на одном из витков горлышка…

— Глазастый ты, Лёша! — покачал головой капитан.

Если бы кто-то из присутствующих обратил внимание на его тон, то наверняка отметил бы, что его похвала больше напоминает недовольство и угрозу. Нет, Будалов злился не тому, что старший лейтенант обнаружил на бутылке следы крови: его отпечатков там не будет. Он злился на самого себя. Злился потому, что не может ответить на один единственный вопрос: найдутся ли следы его спермы на теле девушки?

И он решил действовать напролом:

— А что вы скажете, Александр Фомич, о вероятности обнаружить следы насильника… — он оглянулся на мать девушки и шёпотом докончил фразу, — .„.в её влагалище или на теле?

— На теле исключено, а внутри… — доктор глубоко вздохнул и покачал головой. — Маловероятно, но…

— Откуда, доктор, такой скепсис?

— Покойная так тщательно скребла себя… посмотрите, до сих пор есть следы от мочалки… Подвергшиеся насилию девушки, особенно те, кто впервые имели контакт с мужчинами, готовы часами сидеть под душем, чтобы избавиться от запаха насильника. Они ощущают себя грязными… Зачастую запах насильника, преследуя изнасилованную женщину всю жизнь, не даёт им возможность не только создать семью, но и просто встречаться с мужчиной. При одном лишь прикосновении к мужчине у такой чувствительной жертвы моментально возникают образы из прошлого, и она с криком сбегает прочь или впадает в истерическое состояние… — свои пояснения доктор произнёс столько уверенно, словно все сказанное услышал из первых уст.