Близнец Бога
Шрифт:
Познания Матфея в математике были достойны уважения. Матфей вполне мог бы воспринять квантовую теорию, если бы у него была такая возможность… и он чертовски прикольный парень. Том обратил внимание на решительность Петра и его глубокое понимание сути вещей. И Иуда — тихий, молчаливый Иуда… Том восхищался его энергией. Иуда так жаждал совершить какой-нибудь значительный поступок, что Том поверил — тот добьется своего. А еще был Иисус.
Том разрывался между любовью и ненавистью к этому человеку. В мирских делах их взгляды во многом сходились, но когда речь заходила о религии — Том открыто оспаривал
Том никогда не встречал человека, способного говорить одновременно со всеми вокруг, — а Иисус проделывал это с легкостью… И хотя все они имели разные взгляды, образование и разное прошлое, — они были близки, как путники, странствующие по опасным землям и доверившие друг другу свои жизни.
Вот и теперь, в эту самую минуту, им угрожала очевидная опасность: толпа, бурлящая и толкающаяся, как обезумевшие фанаты на Кубке мира, приперла их к мягко плещущим волнам Галилейского моря. Матфей и Петр пытались сдержать напор, но их силы были на исходе. Люди, отчаянно желающие излечиться от разных недугов, от аллергии до рака кожи, боролись друг с другом, протискиваясь в первые ряды.
Даже Иисус почувствовал себя неуютно.
— Думаю, пора уходить, — произнес он.
Какая-то женщина услышала его слова и закричала:
— Вы не можете просто взять и уйти! Я все еще больна!
Толпа ринулась вперед. Матфей выставил свои бычьи руки, как стену.
— Встань за мной! — крикнул он Иисусу.
Том не мог поверить своим глазам: эти люди безумны! Наверняка Иисус «лечит» людей, платя им за симуляцию болезней, а по особому знаку — будь то жест, прикосновение или слово — они чудесным образом выздоравливают. Но сейчас каждый дурак с каким-то увечьем или недугом, живший в радиусе тридцати миль, оказался здесь, питаясь ложной надеждой… Пора предложить какой-то план, решил Том и, помня о своем высоком IQ, взял эту миссию на себя. Он огляделся по сторонам и увидел небольшое суденышко, привязанное в нескольких футах от берега.
— Давайте возьмем эту лодку, — предложил Том Иисусу.
— Она не наша, — возразил Дэвид.
— В таком случае мы вернем ее владельцу, — Иисус улыбнулся и похлопал Дэвида по плечу.
Ученики без лишних разговоров принялись за дело. Они бросились к шлюпке, пока Матфей оставался на берегу, сдерживая толпу. Иисус вошел в воду и забрался в лодку с помощью Петра… Толпа рванулась вперед, и Матфей покачнулся.
— Все должно быть не так… Это не наша лодка. Мы не можем просто взять ее, — сказал Дэвид, стоя у борта.
— Давид, я не сомневаюсь, что ее владелец скорее позволит нам сбежать от толпы, нежели будет любоваться нашей безвременной кончиной, — ответил Иисус, протягивая ему руку.
Дэвид ухватился за руку и влез в шлюпку.
— Мы все в лодке! — закричал Петр Матфею.
Люди цеплялись за одежду Матфея, упрашивая его не дать Иисусу уйти. Растолкав безумцев, Матфей устремился к отчалившей лодке. Он бежал по воде, шлепая и раздвигая волны, как сенбернар-переросток. Том едва не рассмеялся, наблюдая это зрелище, но тотчас заставил себя сдержаться: Матфей, видимо, не умел хорошо плавать и старательно греб по-собачьи.
Добравшись до лодки, он уцепился
Иисус наклонился и схватил Матфея за халат. Совместными усилиями Том, Дэвид, Петр и Иисус заволокли Матфея в шлюпку, пока остальные ученики сгрудились у противоположного борта, чтобы не дать суденышку перевернуться.
— Если бы я знал… что мне придется плавать… я бы обязательно купил… лишнюю смену нижнего белья! — выкрикивал Матфей между судорожными вдохами, а потом начал хохотать, пока, в конце концов, не раскашлялся.
Шутка Матфея помогла всем успокоиться и прийти в себя. Кто-то тихо рассмеялся, и вскоре всю лодку охватило веселье… Только Дэвид оставался серьезным. Сегодня все произошло совсем не так, как должно быть. Украли они лодку — или все же прав Иисус? Действительно ли владелец лодки не будет злиться, когда они ее вернут? Дэвид видел, как Том влияет на Иисуса. Ведь это он подал идею взять чужое! Уж не пытается ли Том, отчаявшись найти хоть какие-то изъяны в Иисусе, искусственно создать их? Прежние убеждения Дэвида сменил один вопрос, от которого никак не удавалось избавиться. Вопрос повторялся снова и снова, изводя и искушая сомнением: неужели Иисус может быть грешен?
Спокойствие моря благотворно повлияло на учеников. Многие уснули. Матфей греб, с удовольствием напрягая могучие мышцы, а Дэвид и Том любовались видом, открывающимся с носа шлюпки. Пожалуй, впервые с начала их приключений Том чувствовал себя, как в раю. Ребенком он каждое лето проводил в лодке своего дяди. Свежий солоноватый ветерок наполнял легкие, навевая воспоминания о событиях, которые произойдут через две тысячи лет. Слабый бриз лениво ворошил вьющиеся темные волосы, и в голове так же неторопливо текли мысли.
Том видел, на что способен Иисус. Он не собирался принимать его чудеса за чистую монету, но приходилось признать — Иисус впечатляет. Исключительный оратор, он мог управлять толпой, произнеся буквально несколько слов. Его сила и пыл завораживали. Сердце Тома тянулось к этому человеку. Не будь Том хорошо образованным, не имей знаний из будущего, он бы с легкостью погрузился в учение Иисуса.
Том смотрел на облака над головой, белые клочки водяного пара, как волосы… как волосы Меган. Мягкие и прекрасные. Том закрыл глаза, представляя, как она готовит завтрак. Больше всего Меган любила пшеничные хлопья. Она всегда долго варила их, добавляла коричневый сахар и заливала молоком. Том не любил их, но сейчас отдал бы душу за миску хлопьев, приготовленных Меган.
— О чем ты задумался? — спросил Дэвид.
— Ни о чем.
— Совсем ни о чем или тебе не хочется говорить?
— Я просто смотрю на облака.
Дэвид следил за другом несколько минут и заметил, что тот начинает хмуриться. Том вспоминает Меган, и эти воспоминания — та сила, которая двигает его вперед.
— Они как будто темнеют. Кажется, шторм надвигается, — заметил Дэвид, пристально вглядываясь в морскую даль.
Том медленно и глубоко вздохнул. Они с Дэвидом расходились во взглядах по многим вопросам, но Дэвид — друг, и он всегда рядом. Том не хотел держать его в неведении.