Близнецы Фаренгейт
Шрифт:
— Мы переехали ей задние ноги, — ответила Сандра. — Я видела, как она их приволакивает. Она ранена, только и всего.
Место наезда оказалось намного дальше, чем они думали. Невзрачное пятнышко крови, слегка опушенное мехом, поблескивало на сером битуме. Сандра уже припала к колючей проволоке, вглядываясь в пустое поле. Неряшливый был простор, местами утыканный стерней, местами покрытый запекшейся грязью с иссохшими оттисками копыт — коров, проводивших здесь немалое время. В полумиле, примерно, возвышался фермерский дом, окруженный, точно баррикадой, фалангой накрытых
— Мы же не можем оставить ее умирать, — сказала Сандра.
Нэйл вознамерился ей возразить, но понял вдруг, что не знает, о чем тут, собственно, спорить.
— Кто это был, как по-твоему?
— Дикая кошка. Шотландская. Очень редкая. Во всей Британии их сохранилось тысячи три. — И Сандра полезла на забор из колючей проволоки. — Оттяни вниз, ладно?
Он оттянул, насколько смог низко, упругую сталь, через которую Сандра уже перебросила ногу. Полные ягодицы ее туго натянули тонкую бежевую ткань брюк, — Сандра старалась сохранить безопасное расстояние между своей промежностью и лесом острых шипов. Спрыгнув по другую сторону изгороди, она взвизгнула: не потому, что колючая проволока зацепила ее — не зацепила, — но от неожиданности приземления в реденькие кусты.
— Ты смотри, поосторожнее, — сказала она, раздражив его своей уверенностью в том, что и он полезет следом. Впрочем, Сандра уже подняла обе руки, ухватилась за проволоку и повисла на ней. И под желтым кашемиром ее свитера обозначились груди, такие красивые, и лицо Сандры, чуть отвернутое вверх и в сторону, разгладило морщины на ее голой шее, стерев сразу несколько лет. Нэйл помедлил и полез на забор, и спрыгнул, не очень грациозно, на землю с ней рядом.
— Пойдем, — сказала Сандра. — Она спряталась где-то тут, неподалеку. В первом же месте, какое нашла.
Сандре уже виделось волшебное открытие: трепещущее, сжавшееся существо, грубо вырванное прямиком из легенды, моргающее, вглядываясь в нее из травяного гнезда. Кошка величиной с оцелота, с золотыми глазами, задыхающаяся от страха.
Сандра пошла вдоль поля, вглядываясь в облегающую его поросшую кустами насыпь. Трава росла здесь не так чтобы очень густо, а какая росла, отпрядывала в сторону от вала, сгущаясь ближе к его верхушке, как если б питательные соки она получала от заборных столбов. Под этой мохнатой порослью и дыбился вал рыхлой глины, обложенный камнями и кусками бетона. И весь он был истыкан кроличьими норами.
— Она заползла в одну из них, — постановила Сандра. Мгновенные умозаключения всегда были сильной ее стороной; во всем, что касалось инстинктов, Сандра ошибалась редко.
— Если так, — сказал Нэйл, — зверюга, скорее всего, уже сдохла. Или обозлилась до чертиков. И что мы с тобой будем делать, пищать «Кис-кис»?
— Это же мы ее сбили, — ответила Сандра. — Значит, мы за нее и отвечаем.
Нэйл тяжело вздохнул, сосчитал до трех. Если что и мешало росту их бизнеса, так это неожиданные приступы чопорной принципиальности, нападавшие на Сандру, подобно гормональным приливам, в самое неподходящее время.
—
Сандра не ответила. Она уже шла вдоль вала, не надеясь больше увидеть кошку целиком, но вглядываясь в поисках ускользающего проблеска мерцающих глаз, полосатого бока, подрагивающего хвоста. Воображению ее рисовался тонкий цветной рисунок кошачьей мордочки на исподе крышки от сахарницы, произведенной в гончарне «Лох-Ай», мордочки, которая выглядывала оттуда, к великому удивлению покупателя, точно из норки. Хватит ли кому-нибудь из ее работников мастерства, чтобы создать такой рисунок? Алисон, пожалуй, хватило бы, но Алисон была такой давалкой, что пришлось ее выставить вон.
Сандра подхватила с земли березовый сук, проворно слущила с него тонкие ветки, листья, и ткнула им в ближайшую кроличью норку. А через несколько шагов ткнула в следующую, и в следующую, всякий раз проверяя, далеко ли уходит палка. По большей части, ходы эти были узки, слишком узки для крупной кошки, некоторые давно уж размыло или забило — как отмирающие артерии — запекшимся сором.
— Слушай, только что вспомнил, я же машину не запер, — сказал Нэйл, когда они прошли уже ярдов пятьдесят.
— Забудь ты о машине хоть на минуту, ладно? — попросила Сандра. — Зверушка еще жива, я уверена в этом.
Он расправил плечи, собравшись поспорить, однако в глазах Сандры читался намек на мольбу да и то, как она облизала губы, волнуясь, сказало Нэйлу, что ей не до ссор. И он улыбнулся, позволив плечам обмякнуть.
— Надеюсь, ты не чучело из нее набить собираешься, — вздохнул он. — Все-таки, мы же ее искалечили…
— Все будет хорошо, — с напором заявила Сандра, продолжая идти вперед с палкой в руке. Нэйл плелся следом.
И всего через несколько секунд предсказание Сандры сбылось. Из норы, в которую она сунула палку, донеслось невнятное шкрябанье и Нэйл, отставший от Сандры футов на шесть, с оторопью увидел пушистый кончик толстого, полосатого хвоста, выставившийся, подрагивая, из ближайшей к нему дыры в земле. Он невольно вскрикнул, и кошка рванула обратно в нору, оставив за собой только облачко пыли. Нэйл и Сандра, стоявшие на расстоянии плевка друг от друга, поняли, что оказались у противоположных концов подземного хода, идущего горизонтально по изгибу насыпи, этакой прочерченной под землей синусоиды.
Не произнеся ни слова, Сандра опустилась у своего отверстия на корточки. Нэйл присел у своего.
Стоял уже поздний вечер, почти сумерки. Они находились теперь в низине, с которой не видно было дороги, и оба знали, что дорога не освещается, что она, вообще-то говоря, опасна. Солнце, опустившееся за деревья, заливало поля трепетным светом. И всюду вокруг Сандры и Нэйла качество картинки менялось, как будто Бог нажимал на пульте дистанционного управления кнопки контраста и яркости: резкие очертанья травы и покрытой рубцами земли, становились все более резкими, почти светозарными, а участки более тусклые погружались во мрак.