Близнецы по разуму
Шрифт:
Кир кивнул.
Поскольку догадайся он раньше и мог бы уже быть не столь категоричен в выборе стороны. Хотя… кого он обманывает?
— Зато я теперь знаю, почему вы, Виктор Викентьевич, в курсе всех творящихся у нас безобразий. Признавайтесь, читаете в головах подчиненных?
Тот развел руками.
— Подтверждаю, — произнесла Эльдин.
Она стояла в обществе брата возле дверей и, похоже, кого-то ждала. У глав прайда Ферн образовались какие-то насущные дела? Впрочем, вряд ли очень серьезные, потому подходить к ним Кир не спешил. По крайней мере, пока не прояснит
— А ведь вы подставили нас, Виктор Викентьевич, — сказал он. — И меня, и Вадима. Заранее ведь знали…
— Конечно знал. Но вот подставил ли… Это как посмотреть, — он выдержал паузу, однако Кир не собирался сбегать. Он даже не сердился, ведь победителей не судят. — Вмешайся я сразу, и твой… надеюсь, по-прежнему друг и коллега месяцев эдак через три, скорее всего, застрелился. А так у него хотя бы появлялся шанс выжить.
— А если бы он меня убил сразу, не таща в подвал и не задавшись идеей показать мертвеца и поговорить?
— А упади тебе на голову сосулька в нежном детском возрасте или кирпич полгода назад? — в тон ему спросил Виктор Викентьевич. — Да, я рисковал. Но кто не рискует?! — он снова помолчал. — А вот не вмешайся я сейчас, и сильно подозреваю, вместо прозвища грозного воителя, боровшегося за свободу своей родины, стал бы называться каким-нибудь пауком. В убийстве из-за спины путем отсечения головы, конечно, тоже доблести немного.
— Но молва не знает подробностей, — закончил за него Кир.
— И только я сегодня примерил личину воистину шахматного короля, — сказал Арх-Ри, на веки вечные оставшийся для Кира просто Доком. — И хорошо. Не хочу убивать.
В это время в зал вошел Ки-И-ас: бледный, осунувшийся и растрепанный. Стричься он отказался наотрез, неровно отсеченные волосы представляли собой еще то зрелище. Под руку неверно стоящего на ногах фанга поддерживала Лерка, однако вовсе не это заставило Кира удивиться. Стоило Ки-И-асу и Лерке войти, Ард с Эльдин склонили головы, приветствуя равных.
К огромному разочарованию Кира, уйти в тень и не становиться героем у него не вышло. Впереди его ожидала звезда героя России, а значит, церемония награждения, пресс-конференция и мало ли что еще.
И обещанное интервью для Елизаветы Браун.
— Почему вы так не любите людей? — спросила она сразу же.
Кир удивленно поднял брови. К такому повороту он готов не был и почти не нашел нужных слов:
— Кто? Я?..
Елизавета Браун улыбнулась. Она могла бы утопить этого человека всего парой острых вопросов. Движением брови смешать с грязью и сделать нерукопожатным. Когда он послал ее подальше, Елизавета даже пообещала себе сделать это, а вот теперь поняла, что не станет. Поскольку все, лично ей кажущееся главным, ради чего она работала более двенадцати часов в сутки и рисковала, было глубоко безразлично этому мрачному типу, настоящему герою, не гонящемуся ни за славой, ни за признанием заслуг.
И это ведь очень правильно. Героям и должно быть все равно на чужие слова и мнения. Герои делают свое дело, а журналисты… если они действительно хорошие, не должны затаивать обид и искать для себя
— Вы выступали на стороне фангов, борясь с представителями партий «За человечество» и «Моральный облик», — напомнила Елизавета Браун.
— То есть, с моралистами и нацистами, — расшифровал Кир и немедленно ляпнул то, в чем никогда не сомневался: — Это не люди.
— Разве нацисты не те, кто ставят свою нацию превыше других? Причем здесь фанги?
— При том, что этой публике все равно, на кого кидаться. Не было бы фангов, нашли врагов среди людей.
— Ну… это мы теперь вряд ли узнаем, — Елизавета улыбалась широко, по-человечески, своей привычной акульей улыбкой. А вот глаза у нее блестели почти счастливо, и это подкупало.
— Отчего же? Фанги — такие же граждане, как и мы с вами, — напомнил Кир. — Я полицейский и защищаю именно граждан. Разве здесь имеется какое-то противоречие?
— Когда вы так говорите, мне кажется, что нет. Думаю, в скором времени состав нынешней Государственной Думы претерпит изменения, как и ряд законов.
Кир пожал плечами:
— Давно пора.
— Один из них касается запрета ряда общественных и религиозных организаций, — не отставала Елизавета. — Вам не кажется, что это поражение в правах наших граждан?
— Расчеловечивающий других сам становится недочеловеком — вот, что я полагаю в отношении… данного типа граждан.
— А если речь о фангах? — поинтересовалась Елизавета.
— Хоть о разумных осьминогах! Пока на деле не доказали обратного, они — люди.
— А как это: на деле? Начнут разосминоживать?
— Точно.
Глава 34
Увы, без лицедейства не обошлось. Кир понимал необходимость всех этих интервью, утверждений и заверений, но чувствовал себя не в своей тарелке: и в огромном зале Кремлевского дворца, и на сцене, с которой сбежал стоило завершиться официальной части. Пусть отцы-командиры отдуваются, он-то здесь причем? Возможно, подспорьем оказались его особенности, которые на инстинктивном уровне работали всяко лучше, чем на осознанном, а может, просто улыбнулась удача: ему удалось улизнуть незамеченным, буквально в полуметре проскользнув мимо Елизаветы Браун. Нового допроса Кир вряд ли вынес.
Лерке повезло гораздо больше: она осталась в тени. Если к ней и приставали журналисты, то только с просьбами порассказать о брате-герое, а в остальном… она же рядовой программист в какой-то Ай-Ти компании, ничего интересного: сидит всеми днями за монитором и что-то делает, это же не бум-бабах и прочая беготня по городу со спасением обоих слившихся воедино миров.
Потому нашел ее Кир в другом, уже банкетном, зале возле длинного стола, ломящегося от различных закусок, бутербродов, напитков… и не в одиночестве. Стоявшую рядом с ней стройную высокую брюнетку, одетую подчеркнуто демократично в черные брюки и водолазку, Кир поначалу принял за очередную представительницу прессы и притормозил за белой колонной, то ли действительно поддерживавшей высокий потолок, то ли установленной для красоты и придания помещению вида пафосного величия.