Близнецы-соперники
Шрифт:
– Июль двадцатого… Два поколения назад. Нет, невозможно. У вас нет ничего – как это по-английски? – более определенного, что бы помогло мне вспомнить?
– Проводник. Гольдони.
– Это не я. Мне тогда было чуть больше пятнадцати. Я, конечно, уходил в горы в довольно юном возрасте, но не в пятнадцать лет. И не как основной проводник.
Эндрю внимательно посмотрел инвалиду в глаза. Гольдони нервничал: ему не понравился взгляд гостя, и он отвел глаза. Фонтин подался вперед.
– Но ведь что-то вы помните? –
– Нет, синьор Фонтини-Кристи. Ничего.
– Но несколько секунд назад я назвал вам дату – четырнадцатое июля тысяча девятьсот двадцатого года. Вы вспомнили эту дату!
– Я только подумал, что это было слишком давно, чтобы я мог вспомнить.
– Должен вам заметить, я военный. Солдат. Я допрашивал сотни людей. Очень немногим удавалось меня одурачить.
– У меня и в мыслях этого нет, синьор. Зачем? Я же хочу вам помочь.
Эндрю не спускал с него глаз.
– Много лет назад вдоль железнодорожного полотна к югу от Церматта были вырубки.
– Некоторые и до сих пор целы, – закивал Гольдони. – Их осталось совсем немного. Они ведь теперь никому не нужны.
– Скажите мне вот что. В названии каждой фигурировало имя птицы…
– Только в названиях некоторых, – прервал его альпиец. – Не у всех.
– Не было ли там «ястреба»? «Ястребиное…» что-то?
– Ястреб? Почему ястреб? – Теперь безногий смотрел на гостя прямо, не мигая.
– Ну так отвечайте: была ли когда-нибудь вырубка, в названии которой упоминалось слово «ястреб»?
Гольдони некоторое время молчал.
– Нет, – сказал он наконец.
Эндрю откинулся на спинку стула.
– Вы были самым старшим сыном в семье Гольдони?
– Нет. Скорее всего пятьдесят лет назад они наняли проводником в горах одного из моих старших братьев.
Фонтин начал понимать. Альфредо Гольдони получил в наследство дом, потому что лишился обеих ног.
– А где ваши братья? Мне надо поговорить с ними.
– И вновь я вынужден спросить, синьор, не шутите ли вы? Они давно умерли, все это знают. Мои братья, дядя, два двоюродных брата. Все умерли. Больше в Шамполюке не осталось проводников Гольдони.
У Эндрю перехватило дыхание. Он осмыслил услышанное и глубоко вздохнул. Надежды на короткий путь были развеяны одной фразой.
– В это трудно поверить, – сказал он холодно. – Все они мертвы? Что же было тому причиной?
– Лавина, синьор. В шестьдесят восьмом одну деревню накрыло лавиной с гор. Близ Вальтурнанша. Спасательные группы были посланы из Церматта и из Шамполюка. Спасателей вели Гольдони. Три государства удостоили нас высших наград. Только мертвым эти награды ни к чему. А мне дали небольшую пенсию. Я ведь тогда ноги потерял. – И он постучал по культяпкам.
– И вам ничего не известно о том путешествии в горы четырнадцатого июля двадцатого года?
– Откуда же? Тем более что у вас нет
– У меня есть описание, составленное моим отцом. – Фонтин вытащил из кармана ксерокопию.
– Отлично! Что же вы раньше не сказали? Прочитайте.
Эндрю прочел. Описания были бессвязными, детали, о которых вспоминал умирающий, противоречивыми. Рассказчик путался во времени, и ориентиры на местности, казалось, тоже смешались в его памяти.
Гольдони внимательно слушал. Он то и дело смыкал морщинистые веки и поворачивал голову, словно пытаясь восстановить перед мысленным взором далекие картины. Когда Фонтин закончил, он отрицательно помотал головой:
– Извините, синьор. То, что здесь описывается, можно встретить на десятках самых разных троп. А многое даже и не встречается в наших местах. Простите, но мне кажется, что ваш отец перепутал наши горы с теми, что на западе, ближе к Вале. Их легко спутать.
– И вам ничего не показалось знакомым?
– Напротив. Все! И ничего. Описание годится для территории в сотни квадратных миль. Увы. Тут ничего не разберешь.
Эндрю был озадачен. Хотя он по-прежнему нутром чувствовал, что старый альпиец лжет. Оставался еще один ход, прежде чем он приступит к более жестокому допросу. Если и это не сработает, он вернется и применит иную тактику.
«Если окажется, что Альфредо не самый старший ребенок в семье, ищите сестру…»
– Вы самый старый член семьи из ныне живущих?
– Нет. У меня две старшие сестры. Одна еще жива.
– Где она живет?
– В Шамполюке. На виа Сестина. Ее сын – фермер.
– Как ее фамилия? По мужу?
– Капомонти.
– Капомонти? Но ведь это люди, которые владеют пансионатом!
– Да, синьор, она вышла замуж за одного из них.
Фонтин встал и положил листки ксерокопии в карман. Дойдя до двери, он обернулся:
– Возможно, я еще вернусь!
– Буду рад вас увидеть снова!
Фонтин сел в «Лендровер» и запустил мотор. Далеко в поле племянник-фермер неподвижно сидел в кабине трактора и смотрел на гостя. Трактор тихо урчал. И снова дало себя знать внутреннее чутье; на лице у фермера словно было написано: «Давай-давай уезжай, мне надо побежать к хозяину и выяснить, о чем вы там с ним говорили».
Эндрю нажал на газ. Он выехал на шоссе, развернулся и помчался обратно в городок.
И вдруг он заметил самый обычный в мире вид. Он выругался. Вид был настолько привычный, что не бросался в глаза.
Вдоль дороги высились столбы телефонной связи.
Бесполезно искать старуху на виа Сестина – ее там не окажется. Майор придумал новый стратегический план. Похоже, на этот раз ему повезет.
– Жена! – закричал Гольдони. – Быстро! Помоги мне! Телефон!
Жена Гольдони поспешно вошла в спальню и схватилась за спинку кресла-коляски.