Близнецы-соперники

Ладлэм Роберт

– Во имя Господа, будьте милостивы! – закричал священник из кресла напротив. Он сидел связанный и беспомощный.

– Заткнись! – взревел майор, не сводя глаз с Дакакоса. – Почему ты это сделал? Что тебе здесь нужно?

Грек, прерывисто дыша, смотрел на него затекшими глазами.

– Они сказали, что ты арестован. Они сказали, что у них теперь есть все, что для этого нужно. – Его голос был едва слышен, словно он говорил с самим собой, а не со своим мучителем.

– Они ошиблись, – сказал Эндрю. – Что-то там у них не сработало. Но ты же не будешь требовать, чтобы они прислали тебе

письменные извинения? Что тебе сказали? Что они собираются меня взять?

Дакакос не ответил, моргая, когда в глаза попадали стекающие со лба ручейки крови. Фонтин помнил уроки пентагоновских инструкторов: «Ни секунды промедления. Ничего не объясняй. Главное – взять цель, а дальше дело техники».

– Ладно, черт с ними, – сказал он холодно. – Лучше скажи мне, что ты здесь делаешь?

Глаза грека закатились, губы задвигались.

– Ты мразь! Но мы тебя остановим!

– Кто это «мы»?

Дакакос выгнул шею, резко подался вперед и плюнул майору в лицо. Фонтин обрушил рукоятку «беретты» на челюсть грека. Голова Дакакоса упала на грудь.

– Прекратите! – закричал монах. – Я вам все расскажу. Есть священник Лэнд. Дакакос и Лэнд работают вместе.

– Кто? – резко обернулся к монаху Фонтин.

– Я больше ничего не знаю. Только имя. Они уже давно знакомы.

– Кто это? Что ему нужно?

– Не знаю. Дакакос мне не говорил.

– Он что, ждет его? Священник приедет сюда?

Выражение лица монаха внезапно изменилось. Его веки дрогнули, губы задрожали.

Эндрю понял. Дакакос ждет кого-то, но не Лэнда. Фонтин поднял «беретту» и сунул ствол в рот полумертвого грека.

– Вот что, святой отец, у вас есть две секунды, чтобы сказать мне, кого он тут ждет. Кого этот гад ждет?

– Другого…

– Другого – кого?

Старый монах смотрел на него. Фонтин ощутил болезненную пустоту в груди. Он убрал пистолет.

Эдриен!

Эдриен приближается к Кампо-ди-Фьори! Его брату удалось вырваться из страны, и он все продал Дакакосу.

Картина! Надо убедиться, что картина висит на своем месте. Он обернулся, ища глазами дверь…

Удар был сокрушительный. Дакакос разорвал провод от лампы, которым был связан, и, рванувшись вперед, правой ударил Эндрю по почкам, а левой схватил ствол «беретты» и резко вывернул руку Фонтину – тому показалось, что у него лопнул локтевой сустав.

Эндрю упал на бок, покатившись по полу от мощного броска. Грек оседлал его и стал дубасить кулаком, точно гигантским молотом. Схватив за руку, он колотил костяшками его пальцев по полу, пока «беретта» не выстрелила: пуля угодила в дверной косяк и застряла там. Эндрю согнул колено и ударил грека в мошонку так, что тот согнулся, корчась от боли.

Фонтин снова откатился в сторону, высвободил левую руку и вцепился ею в окровавленное лицо Дакакоса. Дакакос, однако, не сдавался и ударил Эндрю по шее.

Вот оно! Эндрю выгнулся и вонзил зубы в руку, вонзил глубоко, точно бешеный пес, чувствуя, как теплая струйка крови полилась ему в глотку. Грек отдернул руку, Фонтин получил свободу маневра. Он снова со всей силы ударил коленом Дакакоса в промежность и поднырнул под него. Одновременно он протянул левую руку и, собрав все силы, нажал на нерв под мышкой

Дакакоса.

Грек дернулся от боли. Эндрю перекатился влево, отпихнув тяжелое тело и высвободив правую руку.

Еще через мгновение, со сноровкой, приобретенной в десятках боев, Фонтин стоял на четвереньках и, подняв «беретту», всаживал пули в незащищенную грудь доносчика, который только что едва не убил его.

Дакакос был мертв. Аннаксаса больше не существует.

Эндрю поднялся, шатаясь. Окровавленный и разбитый. Он взглянул на ксенопского монаха. Старик, закрыв глаза, шептал молитву.

В обойме «беретты» оставался один патрон. Эндрю поднял пистолет и выстрелил.

Глава 28

Эдриен удивился, когда портье протянул ему телеграмму. Он пошел к выходу, остановился и развернул сложенный листок.

«Мистеру Эдриену Фонтину,

отель «Эксельсиор»,

Рим, Италия.

Мой дорогой Фонтин,

нам необходимо срочно переговорить, ибо вы не должны действовать в одиночку. Меня не нужно опасаться. Поверьте. Я понимаю ваше беспокойство, поэтому обещаю действовать без посредников – мои люди не станут вмешиваться. Я буду ждать вас, приезжайте один, и мы с вами примем соответствующее решение. Справьтесь у своего информатора.

Тео Дакакос».

Дакакос следил за ним! Грек ждет, что они встретятся. Но где? Как?

Эдриен понимал, что, пройдя через итальянскую таможню в Риме, он уже не в силах помешать своим преследователям узнать, что он в Италии. Этим объясняется его очередной шаг. Но то, что Дакакос собирается вступить с ним в контакт в открытую, казалось невероятным. Такое впечатление, что Дакакос считает, будто они действуют заодно. Дакакос охотился за Эндрю, неустанно шпионил за его братом и хитроумно расставил сети, в которые попался «Зоркий корпус», а ведь с «Зорким корпусом» не сумели справиться ни Генеральная инспекция, ни министерство юстиции!

Сыновья Виктора Фонтина – внуки Савароне Фонтини-Кристи – искали ларец. Почему же Дакакос ставит преграды на пути одного и помогает другому?

Ответ прост: потому, что именно это ему и нужно. Перед носом осла болтается морковка: предложение обеспечить безопасность и доверие. Что, если перевести на нормальный язык, означает: полный контроль, ограничение свободы действий.

«…Я буду ждать вас, приезжайте один, мы вдвоем с вами примем соответствующее решение. Справьтесь у своего информатора».

Неужели Дакакос тоже едет в Кампо-ди-Фьори? Возможно ли это? И что это за «информатор»? Полковник Таркингтон, с которым Дакакос установил связи, охотясь на «Зоркий корпус»? Какой еще общий информатор может быть у него и у Дакакоса?

– Синьор Фонтин? – Это был управляющий отелем «Эксельсиор». Он стоял в дверях своего кабинета.

– Да?

– Я вам звонил в номер. Вас не было. – Управляющий нервно улыбнулся.

– Верно, – сказал Эдриен. – Я ведь здесь. Что вам угодно?

– Интересы наших гостей для нас всегда на первом месте. – Итальянец снова улыбнулся. С ума можно сойти!