Блок 11
Шрифт:
– …вас избили бы палками.
– Или убили бы – убили бы одним сильным ударом по голове. А теперь скажи мне, раввин: я неправ? Что говорится по этому поводу в Талмуде? Или в него забыли включить соответствующий раздел?
Иржи, сидя в углу барака, начал медленно хлопать в ладоши.
– Браво! Брависсимо! Когда снова откроется Kabarett,Я тебя туда заангажирую.
«Розовый треугольник» развернулся и убрался за висевшую на веревках одежду. Моше через узенький просвет между предметами этой одежды увидел, что он, подойдя к сидевшей на одеяле Мириам, сел рядом. Затем он робко погладил Мириам по ее коротким волосам. Его руку она отталкивать не стала.
–
Алексей наблюдал за этой сценой с насмешливой улыбкой. Затем его взгляд переместился на тех, кто собрался вокруг стола. Пауля среди них не было: он стоял поодаль. Покосившись на блондинчика, Алексей заметил, что он о чем-то задумался.
– А если мы выберем ее? – сказал Алексей тихим голосом – таким тихим, чтобы его не услышал Пауль.
– Ты рехнулся! – покачал головой Моше.
– Вовсе нет… Мы все знаем, что шансы женщины выжить здесь, в лагере, – минимальные. Посмотрите на нее: она уже почти «мусульманка». Она продержится не больше пары недель. Поэтому…
– Замолчи, Алексей. Я не позволю тебе перевести стрелки на Мириам. Элиас, скажи ему и ты…
Элиас промолчал. Он начал нервно кусать себе губу, но ничего не сказал.
– Нам не следует вдаваться в сентиментальности, – с презрительным видом произнес Алексей. – Мы должны выбрать самого слабого. А она среди нас самая слабая.
– Да замолчи ты! – начал злиться Моше. – Если ты еще…
Он запнулся, увидев, что к ним приближается Мириам. Все замолчали. Женщина подошла к столу и оперлась о него ладонями. В свете лампочки стало еще более отчетливо видно, какими глубокими стали ее глазницы. Вслед за ней из темной части барака появился Иржи. Он остановился в нескольких шагах позади женщины.
– Вы разговаривали обо мне, – сказала Мириам.
– Мы… – смущенно пробормотал Элиас.
– Не нужно. Я поняла сама.
– Нет, не поняла! – Лицо Элиаса напряглось. – Это все Алексей. Он… В нем нет ничего человеческого.
– Почему ты так решил? – спросила Мириам. – Он ведь прав. Я здесь самая слабая. И будет справедливо, если к стенке поставят именно меня.
– Вы слышите? – оживился Алексей. – Она сама это говорит. Прекрасно. Нам уже больше не о чем спорить. Мы уже все вроде бы согласны…
Произнося эти слова, он демонстративно поглаживал рукоятку своего ножа.
– Scheisse!
Блондинчик бросился к Алексею из угла, в котором он стоял, с быстротой распрямляющейся пружины. Выбив из рук помощника капо нож, он точным и сильным ударом ноги повалил его на пол и навалился сверху.
– Schwein! – крикнул Пауль, схватив Алексея за горло и душа его. – Ты хочешь обречь на смерть женщину! Подлец!
Здоровяк украинец был застигнут этим шквальным выпадом врасплох и поэтому оказался в весьма тяжелом положении. Он извивался на полу, судорожно пытаясь ослабить Паулевы пальцы, сжимающие сонную артерию. Вскоре его лицо слегка посинело, а движения замедлились. Остальные заключенные пассивно наблюдали за схваткой в полной тишине, которую нарушало лишь приглушенное сопение Пауля и Алексея.
Мириам подошла к сцепившимся мужчинам.
– Хватит! – крикнула она. – Хватит!
Поскольку эти двое на ее требование никак не отреагировали, она начала наугад бить ногой в беспорядочное сплетение рук и ног.
– Хватит! – еще громче крикнула она.
Пауль, наконец услышав Мириам, выпустил жертву. Алексей, вырвавшись, проворно отполз в сторону и, схватив валявшийся на полу нож, спрятал его под курткой. Затем он, очень тяжело дыша, стал одной рукой потирать покрасневшую шею.
Блондинчик поднялся на ноги. Во время схватки
Моше с ужасом уставился на оголившееся предплечье Пауля.
– Ты…
Он подошел к блондинчику и, прежде чем тот успел как-то отреагировать, схватил его за запястье и показал внутреннюю сторону его руки остальным заключенным:
– Смотрите!
На коже Пауля было наколото: «А+».
Берковиц и другие заключенные побледнели. Иржи, сам того не замечая, сделал шаг назад.
Пауль поправил рукав, закрывая руку по самое запястье.
– Да, именно так, – сказал он. – Пауль Хаузер, Hauptsturmf"uhrer [61] СС.
Произнеся эти слова, он щелкнул каблуками.
– А что ты делаешь здесь?
Блондинчик улыбнулся. Его, похоже, не очень встревожило то, что другие заключенные выяснили, кто он на самом деле такой.
– Я находился на Восточном фронте. Воевал на территории Украины…
61
Гауптштурмфюрер (капитан войск СС в фашистской Германии).
– Девчонки, – театрально-пафосным голосом воскликнул Иржи, – среди нас есть настоящий герой войны!
Пауль пропустил возглас мимо ушей.
– Но как получилось так, что ты оказался здесь?
– Я угодил сюда за невыполнение приказа.
Берковиц, удивившись подобному заявлению немецкогоофицера, спросил:
– А что произошло?
– Мы находились на Украине и в соответствии с планами рейхсфюрера начинали высвобождать жизненное пространство для Великой Германии. Население германского происхождения мы не трогали, а вот евреев… Ну, вы знаете. Мы допускали тогда много ошибок, потому что были к подобной работе не совсем готовы. Постоянные расстрелы, облавы, захоронения – все это делалось абы как, наобум. Слишком много крови, слишком много шума, слишком много умудрившихся убежать от нас евреев… В общем, слишком много хаоса. Ад Данте и тот показался бы в сравнении со всем этим не таким ужасным. Как-то раз моему подразделению приказали уничтожить около тысячи евреев в небольшом селе. Мы заставляли их спускаться в ямы, которые они сами же и выкапывали, и затем наши автоматчики их сверху расстреливали. Мы занимались этим в течение нескольких часов в невообразимой неразберихе. Беспорядочные выстрелы, кричащие и извивающиеся раненые, плачущие дети, прильнувшие к своим умирающим матерям… Чтобы все это выдерживать, мои солдаты не просыхали ни на час. – Голос Пауля неожиданно задрожал. – А я этого выдержать не смог. Я бросил своих подчиненных и пошел прочь. Standartenf"uhrer [62] приказал вернуться, но я ему не подчинился. «Евреи – это низшая раса, – сказал я ему. – Об этом свидетельствуют и естественные науки, и история. Поэтому они вымрут сами по себе. Они слабые, беззащитные… Нужно просто подождать. Нет никакой необходимости в том, чтобы устраивать для них подобную резню. Они не достойны нашего внимания. Германская армия сражается ради того, чтобы облагодетельствовать другие народы и чтобы они зажили счастливо под руководством немецкого народа… А что теперьо нас подумают в мире?»
62
Штандартенфюрер (полковник войск СС в фашистской Германии).