Блокада. Книга 5

Чаковский Александр Борисович

— Знаю, что жива, что медсестрой на Волховском, но свидеться не пришлось… — внезапно дрогнувшим голосом произнес Звягинцев. — Почему-то надеялся, здесь встречу… но ошибся. Не повезло…

Несколько мгновений Васнецов молчал. Потом

так же тихо, как и Звягинцев, сказал:

— Разве война кончилась, Звягинцев? Разве миллионы наших людей еще не страдают? В этой войне горе народное в тугой узел завязано — и общее и личное… И только одно этот узел разрубить может: победа. Тогда и счастливы будем.

Повернулся и быстро зашагал вперед.

К Звягинцеву подбежал отошедший было в сторону Молчанов.

— Разгон какой-нибудь дал? — спросил он.

— Нет, Молчанов, разгона не было.

— Ну, значит, повезло. А то как начальству на глаза попадешься, обязательно какой-нибудь непорядок по службе найдет. Это уж факт. Обращаю, мол, ваше внимание, ну и так далее.

Звягинцев молчал, задумавшись, и вдруг ему показалось, что он слышит привычный звук ленинградского метронома. Быстрый и тревожный, как во время артобстрела или воздушного налета.

— Что это? — удивленно спросил Звягинцев. — Метроном?

— Какой еще метроном? — удивленно переспросил Молчанов.

— Вот… этот стук…

Молчанов прислушался, а потом широко улыбнулся и сказал:

— Дак это же дятел, товарищ подполковник, —

артиллерия бить здесь перестала, вот он и прилетел в рощу! Пичуга махонькая, а стук дает, что твой дровосек. Упорная птица.

— Быстро стучит. Как метроном во время тревоги…

— Быстро? Что ж, товарищ подполковник, тревога-то еще не отменена. Вот когда всесоюзный отбой дадут, тогда соловьиное время настанет. А пока и дятел хорош. Все же птица живая прилетела. Добрый знак.

Звягинцев внимательно посмотрел в лицо улыбающемуся Молчанову и подумал о том, что слова этого рядового бойца по смыслу, заключенному в них, перекликаются с тем, что только что сказал Васнецов.

Он вспомнил в эти минуты и другие слова, те, что когда-то произнес Пастухов в ответ на его, Звягинцева, вопрос: «Как ты себе представляешь нашу победу?» — «Победа, — ответил тогда Пастухов, — это полный разгром фашизма. Осиновый кол в его змеиное гнездо».

— Ты прав, Молчанов, — тихо произнес Звягинцев. — Победа и всесоюзный отбой. Только тогда… Ну, мне пора. Прощай.

Он обнял Молчанова, потом слегка оттолкнул, точно с болью отрывая его от груди, и быстро, не оглядываясь, пошел…

Навстречу своей новой военной судьбе.

1968–1975