Блокада. Запах смерти
Шрифт:
– Кого вам? – раздался в ответ на повторный стук женский голос.
– Я разыскиваю свою жену Тамару Сергеевну Кроль, – объяснил Христофоров, – она к вам заходила два дня назад.
Внутри замолчали.
– Эй, вы что молчите? – крикнул разозленный Бронислав Петрович.
– Не орите, сейчас открою, – отозвался недовольный голос.
Через пару минут дверь открыла женщина, похожая на описание Марии. Едва удостоив его взглядом, она внимательно осмотрелась по сторонам, а потом молчаливым
– Я, собственно, только узнать, где Тамара, – промямлил Христофоров.
– А вы правда ее муж? – подозрительно посмотрела на него Зинаида. – Помнится, Тамарочка говорила, что развелась еще до войны.
– Значит, вы ее знаете? – обрадовался Христофоров. – Где же она, где?
– Здесь, – раздался мужской голос, заставивший Христофорова вздрогнуть.
– Меня зовут Людвиг, – протянул руку незнакомый Христофорову мужчина.
Он был пожилой, довольно добродушного вида.
– Я могу ее увидеть? – поинтересовался Бронислав Петрович, тоже представившись.
– Что-то мне ваше лицо и имя будто знакомы… – наморщил лоб в попытке вспомнить Людвиг, не отвечая на вопрос.
Затем добродушно пригласил гостя в комнату со словами:
– Она сейчас отдыхает, устала, бедняжка. Но минут через десять мы можем ее разбудить, если вы так настаиваете.
Едва Христофоров сел на предложенный Людвигом стул, как в комнату вошел еще один мужчина – мрачноватого вида, с заложенными за спину руками. Бронислав Петрович почувствовал, что, несмотря на близость «буржуйки», у него стало леденеть тело.
– Так ты ей на самом деле муж или кто еще? – вдруг совсем другим, грубым и требовательным, тоном спросил Людвиг. От его добродушия пропал и след.
– Знаете, я, наверное, пойду… – встал со стула Христофоров.
– Сидеть, пес! – рявкнул на него Дед. – Пришел вынюхивать, сучий потрох?
– Да я… мне совсем даже все равно… – задыхаясь от страха, заблеял Христофоров, – меня одна женщина попросила узнать и направила сюда…
– Кто такая? – сдвинул брови Нецецкий.
– Кастелянша Мария с ее работы, она ее видела, когда стояла в булочной за хлебом.
– Ну что, кончать? – В руках мрачного мужчины сверкнул стальной клинок.
Бронислав Петрович понял, что попал в банду уголовников, которые наверняка расправляются со всеми, кто переступает порог их квартиры.
– Не убивайте, пощадите! – закричал он. – Я никому ничего не скажу!
– Еще баба осталась. Та, с работы, – подала голос Зинаида. – Которая этого послала по нашему адресу.
– И она ничего не скажет, я смогу заставит ее молчать! – повалился к ней в ноги Бронислав Петрович.
– Скидывай одежонку, – жестко прозвучал приказ Нецецкого.
– Зачем?
– Чтобы не попортить, – ухмыльнулся
Христофоров стал раздеваться, не переставая упрашивать оставить ему жизнь.
– Кальсоны можешь не снимать, – великодушно разрешил Дед, – здесь дама.
– Думаю, бабенка поопасней будет, может и милицию после его исчезновения навести, – шепнула ему на ухо Зинаида в тот самый момент, когда Федуля собрался кончать парализованного от страха Христофорова.
– Погодь, – остановил Дед своего кровожадного подручного. В голове его возник новый план. И он повернулся к пленнику: – А ведь я тебя узнал. Что, певец, может, развлечешь нас, споешь какую-нибудь арию? Ты ведь хочешь пожить еще?
– Да! – Из глаз жертвы брызнули слезы при словах о жизни, с которой он уже распрощался.
– Ну так пой. Если нам понравится, может, и оставим тебе твою жалкую жизнь, один хрен, поживы с тебя нет никакой, – ухмыльнулся Дед.
– А чего спеть? – с очумелым взглядом вскочил на ноги Христофоров.
– Пожалостливей давай, чтобы у Федули рука на тебя не поднялась, – продолжал издеваться Нецецкий.
Христофоров взял первые ноты, но голос его дрожал.
– Мой козел и тот жалобней блеял перед смертью, – засмеялся Федуля.
Бронислав Петрович с огромным трудом стал попадать в ноты, и голос его зазвучал довольно сносно. Мучители не спешили его останавливать. Они, не торопясь, попили под его пение чая, потом закурили. К тому моменту Христофоров начал верить, что, может быть, все обойдется и он останется жив. Стараясь произвести впечатление своим талантом, он был полностью поглощен процессом, голос стал звучать достаточно чисто.
– Ну вот, теперь вроде пение началось, – подтвердил его успех Нецецкий. – Ну все, заканчивай горло драть, – дал он «отбой», видя, что Христофоров боится останавливаться.
Тот, поперхнувшись, умолк.
– И что нам с этим соловушкой делать? – обратился Дед к членам банды.
– По мне, так концерт только время отнимает и от дела отвлекает, – высказался Федуля, повергнув Христофорова в прежний ужас.
– Пощадите! – снова плюхнулся в ноги к главарю измученный страхом мужчина. – Я отработаю свою жизнь!
– Отработаешь? – прищурился Дед. – Как?
– Все сделаю, – заплакал Христофоров, – хотите воровать буду, хотите – убивать.
– Что ж, человечек, дадим тебе шанец один, – согласился Нецецкий. – Завтра утром приводи эту, как ее…
– Марию, – подсказала Зинаида.
– Приведешь ту сучку, которая тебя сюда впутала, вот и отработаешь свою жизнь.
– Приведу, – с готовностью закивал Христофоров.
– Приведешь, конечно, – усмехнулся Дед. – А нет – пожалеешь, что сегодня не умер.