Блокада. Запах смерти

Сухаренко Алексей Иванович

Мария немного успокоилась, но предчувствие чего-то нехорошего не покидало ее. Христофоров, как сомнамбула, вышел.

– Вот, милок, и наступил момент, когда ты сам свою судьбу решить должен, – с прищуром посмотрел на него Дед. – Ты ее привел, ты ее и порешишь для общего дела.

– Я? – ужаснулся Христофоров, которому даже в кошмарном сне не мог прийти в голову такой финал.

– А иначе тебя придется вместе с этой бабой кончить. – Нецецкий вынул из голенища валенка большой нож, которым обычно работают мясники. – Тебе

выбирать. Хочешь с нами в одном котле вариться – бери тесак, и вперед.

– Я не могу! Я даже курицы не зарезал! – застонал Христофоров, сползая по стене на корточки.

– Ну как знаешь… – сжав рукоять ножа, приблизился к нему Дед.

– Дайте, – в испуге протянул руку Бронислав Петрович, – я все сделаю.

– Другой базар, – успокоился Дед и едва заметным движением руки воткнул нож в пол между ног Христофорова. Но видя, что тот все никак не может встать на ноги, пнул его ногой. – Шевелись, гнида!

– А где Тамара? – встретила вернувшихся мужчин испуганным вопросом Мария. – Почему ее с вами нет?

Христофоров, пряча глаза, стал приближаться к любовнице.

– Зачем у тебя нож? Кто эти люди? – задохнулась от страха женщина, начиная понимать, что происходит. – Броня, не трогай меня, у нас же с тобой дочь!

– Закрой ей хлебало, – поторопил Христофорова Дед, опасаясь, что женщина станет звать на помощь.

Тот сделал шаг вперед и ударил ножом наотмашь. Женщина прикрыла лицо руками, и удар пришелся по кисти, в результате чего мизинец и безымянный палец оказались отсечены.

– Помогите! – закричала Мария.

Христофоров испугался, что на ее зов сбегутся люди, и, движимый чувством страха, стал наносить один за другим колющие удары. Мария упала на пол, но он продолжал бить, стараясь не натыкаться взглядом на ее широко открытые от ужаса глаза.

– Довольно, – перехватил его руку с ножом в момент нанесения очередного удара Федуля. – А то искрошишь все.

– Ну вот, теперь ты наш, – удовлетворенно склонился над ним Дед. – Теперь уж ерунда осталась – с Федулей тело вывезти на улицу.

– Дед, я могу и один, – попытался возразить подручный.

– Пускай навыки нарабатывает, – стоял на своем главарь.

– Пойдем, Сверчок, – кивнул Христофорову Федуля, – бери бабу за ноги.

– Ты ему уже и кликуху дал? – изумилась Зинаида. – Хм, Сверчок…

– А чего, он же петь любит, вот и будет Сверчок, – хохотнул Федуля, подходя к телу женщины и беря его под мышки.

– Ну давай, Сверчок, хватай живей, – подогнал он продолжавшего находиться в полуобморочном состоянии нового члена банды.

– Сверчок так Сверчок, – ухмыльнулся Дед, наблюдая, как бывший певец оперного театра суетится, помогая Федуле заматывать тело в плотную мешковину.

– Людвиг, а ты что, и впрямь хочешь его использовать? – как только мужчины унесли тело, поинтересовалась у Нецецкого Зинаида.

– Почему бы и нет, – пожал плечами Дед. – Человек в городе

известный, имеет большое количество знакомых в разных кругах, к тому же, в отличие от нас, может свободно передвигаться по городу.

– Что ж, ты прав, – согласилась напарница. – Он может и людишек к нам притаскивать сколько угодно.

– Иди, милая, лучше похавать чего-нибудь сообрази, – довольный собой, указал ей на ее место главарь. И добавил про себя, провожая взглядом удаляющуюся на кухню фигуру женщины: «Всяк сверчок знай свой шесток».

Второго января Зарецкий с самого утра уже топтался в ледяном тамбуре парадной Анастасии, ожидая появления любимой. Как назло, в этот день выдался страшнейший мороз – минус двадцать семь по Цельсию. Несмотря на то что Ванька оделся потеплее, от стояния в подъезде, где температура была ненамного выше, чем на улице, он стал покрываться инеем. Пар от дыхания оседал на бровях и ресницах. Наконец Иван услышал звук открываемой двери и топот ног.

– Ой, ты прям как Дед Мороз! – засмеялась девушка, увидев своего жениха в таком виде.

– Ты сейчас тоже в Снегурочку превратишься, – захлопал снежными ресницами молодой человек, радуясь ее появлению.

– А что у тебя за мешок? – заметила Настя куль у его ног.

– Тулуп бабы Фроси прихватил, а то до церкви тебя не доведу, замерзнешь. – Цыган достал из свертка старый, но добротный полушубок и накинул на девушку.

– Ну какая же я буду невеста в таком одеянии? – возмутилась та.

– Живой и здоровой, – улыбался Зарецкий.

На улице было ясно. Они пошли быстрым шагом, подгоняемые ожиданием церковного таинства и холодом. Прохожих встречалось мало, но из-за сильного мороза шум от них стоял, словно улицы были переполнены – под ногами хрустело так, будто люди шли не по снегу, а по битому стеклу.

– А ты что дома сказала? – поинтересовался Зарецкий.

– Что пошла очередь в магазин занимать, – ответила девушка. И вдруг погрустнела: – Тетя сегодня домой ночевать не пришла, поэтому мама и не возражала. Детей же кормить надо.

– Да и самим тоже еда нужна, – задумчиво кивнул Иван, понимая, что когда Анастасия станет его женой, ответственность за пропитание ее семьи ляжет на него.

– Катя всю ночь спать не давала, плакала и мать звала, – поделилась тревожными мыслями Анастасия.

– Может, она на работе заночевала? Сейчас практически все ночуют у верстаков, транспорт же не ходит, – попытался успокоить ее молодой человек.

– Нет, Мария вчера куда-то с Христофоровым ходила, наверное, у него заночевала. Вань, – пройдя немного, повернулась девушка к жениху, – как-то все странно у нас с тобой. Словно мы что-то плохое задумали. Венчаемся втайне, будто крадем свое счастье.

– А если и крадем? – плутовато улыбнулся Цыган. – Разве за такую кражу сажают? Ты же будущий следователь, скажи…