Блокада. Запах смерти
Шрифт:
– И как же ты нам поможешь на банду Нецецкого выйти? – вернулся к главному майор.
– Я знаю Деда, он и во сне сейчас мечтает меня завалить, я ведь против его авторитета пошел, поэтому его на меня, как на наживку, ловить надо, – объяснил свою задумку Зарецкий.
– Предлагаешь освободить тебя из-под стражи, что ли? – рассмеялся Петраков, не ожидавший такой наглости.
– Я предлагаю банду взять. Если я мелькну на Кузнечном, Дед сразу выйдет на меня, а дальше от вашей расторопности все зависеть будет.
– А если мы не успеем? –
– Я же сказал, что якорь бросил. Если фарт мне попрет и банду возьмете, отпишу наверх просьбу о замене мне наказания отправкой на фронт.
– Толково рассуждаешь, – кивнул Петраков. – Доложу начальству, а там посмотрим.
– Хороший ты все-таки мужик, Петраков! – неожиданно вырвалось у вора, забывшего про разделяющую его с отцом Анастасии дистанцию.
– Что за разговоры? – вспылил майор. – Я для тебя «гражданин майор»!
А Зарецкий улыбнулся отцу своей жены и, довольный, что допрос закончился небольшой надеждой, про себя усмехнулся: «Вот ведь тесть у меня какой…»
Когда арестованного увели, Петраков все никак не мог забыть его последнюю фразу. «Насколько хитер! Даже мне доверие внушил», – анализировал закончившуюся беседу Петраков. – А сам, наверное, только и ждет возможности, чтобы в бега податься. Однако надо бы его показания проверить… Если все верно говорил, Дед и впрямь его кончить захочет».
Вечером Алексей обсудил предложение Зарецкого с Грязуновым и Солудевым.
– Как пить дать в бега пустится! – однозначно отреагировал следователь.
– Но ведь интересно может получиться, если красиво сработать, – заговорил в Солудеве инстинкт охотника. – Приставить к нему людей, хороших стрелков, и если дернется, сразу стрелять на месте. Вот и вся потеря.
– Один черт, начальству решать, – подытожил разговор Петраков.
Через десять минут вся следственно-розыскная группа была на докладе у заместителя начальника управления. Тот, выслушав доклад Петракова и поинтересовавшись мнением офицеров, похоже, и сам встал на распутье.
– С одной стороны, очень эффективную можно провести операцию, а с другой, Цыган и правда способен фуфло нам толкать, – затеребил кончик носа Огурцов. Видя, что подчиненные ждут от него решения, сказал: – Пока отработайте его показания и уделите внимание факту раскола в банде, конфликту между Цыганом и Дедом. Если все подтвердится, можно и рискнуть.
– Но зачем нам риск? Рано или поздно мы и так бандитов поймаем, – подал голос Грязунов.
– Лучше бы рано, – хмуро посмотрел на него Огурцов. – По оперативной информации, банда перешла к людоедству. По городу слухи ползут, обнаружено несколько изуродованных тел. Нам только паники не хватало…
– А что со священником делать, которого по ошибке арестовали? – улучив паузу, поинтересовался Петраков.
– Ты разобрался в этом деле, майор? – уточнил начальник.
– Да, поп никакого отношения ни к банде, ни к украденному зерну не имеет, – доложил
– Тогда, если Цыган не врет, после проверки его информации можно отпустить – махнул рукой Огурцов.
После указаний Огурцова бригада распределила меж собой объем нуждающихся в проверке фактов и немедленно приступила к работе. Солудев поехал к родственникам погибшего Чеснока и Шкета; Грязунов запросил сводки по городу, продолжая наносить на карту города кружочки в местах обнаружения тел с признаками каннибализма; Петраков связался с начальником Крестов и попросил усилить агентурную работу, чтобы побольше узнать о противостоянии Цыгана и Деда.
Дома все с нетерпением ожидали возвращения главы семьи. Несмотря на нытье детей, ужинать не садились. С приходом Алексея малыши перестали хныкать, увидев две пачки давно забытых галет, которые Петраков выложил на стол.
– Это к чаю, – предупредила Лариса, убирая печенье.
Она успела сходить на рынок и обменять на один кусок отложенной конины целую кучу продуктов, без которых питание не было полноценным. Лариса радовалась удачному обмену, перечисляя приобретенное богатство: пачка чаю, двести граммов сахара, по килограмму гречки и риса и даже сто пятьдесят граммов топленого масла.
– На рынке целых два дня мяса не было, только мутный студень из-под полы, – разливая чай, продолжала она рассказывать мужу.
– Что за мутный студень? – переспросил Алексей.
– Ой, я не знаю. Бабы говорили, что там нечистое мясо. А все равно берут.
– Нечистое?
– Ну, вроде от трупов…
Пришли Настя и Вячеслав с вязанкой дров. Подросток, еще не видевший отца, повис на его шее.
– Еле отпросился с работы, – пожаловался он. – Только когда узнали, что ты после ранения из госпиталя вышел, отпустили. И дровами премировали за хорошую работу.
Алексей Матвеевич чувствовал, как отогревается его душа в тесном семейном кругу. Печка отдавала тепло щедро. Все дети быстро и крепко заснули.
– Лёш, ты узнал про сестру? – поинтересовалась шепотом Лариса.
– Тело не обнаружено, пропала без следов, – вздохнул Петраков. У него еще не дошли руки до встречи с Христофоровым, от которого он надеялся получить хоть какую-нибудь зацепку. Алексей сменил тему: – Как вы тут без меня жили? Тяжело пришлось, да?
– Наголодались, конечно, – вздохнула Лариса. – Бывали дни, что уж думала, конец. Но то Бог помогал, то добрые люди.
– А Солудев? – вспомнил про своего друга Алексей.
– И он немного. – Женщина понимала, что нельзя говорить про Ивана.
– А чего Настя грустная? – невольно разбередил больное Алексей.
Лариса, чувствуя вину, что не досмотрела за дочерью, расплакалась.
– Что такое? Ну-ка говори! – хорошо зная свою жену, потребовал Петраков.
– Дочка наша, Настенька, обвенчалась тайно, – сглатывая слезы, призналась та.
– Что еще за фортель? – подскочил Петраков.
Катя, разбуженная шумом, захныкала.