Блокада. Знаменитый роман-эпопея в одном томе
Шрифт:
Однако он тут же понял, что ошибся. Ведущий самолет развернулся, за ним, соблюдая интервалы, последовали и два других. Они заходили на цель.
Звягинцев огляделся и замер, пораженный.
Все находились уже на полпути к лесу, и только один человек спокойно и неторопливо продолжал идти вперед по дороге. Это был Ворошилов.
— Товарищ маршал! — истошно крикнул Звягинцев и побежал к Ворошилову.
Услышав возглас Звягинцева, остановились и те, кто бежал к лесу.
— Товарищ маршал, ложитесь! — крикнул генерал и бросился обратно, к Ворошилову.
«Мессершмитт» с завыванием пронесся над их головами. Фонтанчики земли забили метрах в двадцати от того места, где находился сейчас Ворошилов.
— Товарищ маршал! — срывая голос, крикнул Звягинцев. — Да что же вы делаете?!
Ворошилов обернулся к нему, пожал плечами и негромко сказал:
— Не привык врагам кланяться.
— Климент Ефремович, — воскликнул Васнецов, первым подбегая к Ворошилову, — ложитесь! Немедленно! Мы требуем…
Гул самолетов покрыл его голос. В этот момент возле Ворошилова оказался незнакомый Звягинцеву генерал; схватив маршала за плечи, он насильно придавил его к земле. Звягинцев, упавший на землю почти одновременно с Ворошиловым, поднял голову и увидел, что немецкие истребители взмыли в облака, скрылись.
— Медведь ты, генерал! — услышал он недовольный голос Ворошилова, поднимающегося с земли и отряхивающего пыль с кителя.
— Климент Ефремович! — резко сказал, тоже поднимаясь с земли, Васнецов. — Так нельзя! В конце концов, мы здесь отвечаем за вашу жизнь!
— Машины горят! — раздался возглас откуда-то сзади.
Все обернулись. И тогда Звягинцев увидел, что две «эмки» и полуторка горят. Самолеты подожгли их, застигнув на полпути к лесу. Целой была лишь «эмка» Звягинцева. Машины горели как-то бесшумно, языки пламени просто лизали их со всех сторон. Подбежавшие бойцы тщетно пытались сбить огонь плащ-палатками и шинелями.
Несколько мгновений Ворошилов глядел на горящие машины и вдруг громким командным голосом крикнул:
— Отойти от машин! Всем отойти! Сейчас начнут рваться!
Он крикнул вовремя. Бойцы едва успели отбежать от машин, как один за другим раздались три взрыва.
Какое-то время все стояли молча, глядя, как догорают машины. Наконец Ворошилов сказал:
— Что же, придется пешим ходом. Говоришь, не более двух километров осталось? — обратился он к Чорохову.
— Так точно, товарищ маршал, не более, — поспешно ответил тот.
— Товарищ маршал, — вырвалось у Звягинцева, — моя-то машина цела!
Ворошилов перевел взгляд на Звягинцева, потом на стоящую в стороне невредимую «эмку» и сказал:
— Что ж, майор, раскулачим тебя. Тут недалеко, дойдешь, ты помоложе.
— Да, да, конечно! — радостно и совсем не по-военному воскликнул Звягинцев. — У меня отличный шофер, вполне можете довериться.
— Не положено, — угрюмо произнес генерал и крикнул: — Лейтенант, поведете машину майора.
Мрачно наблюдавший, как догорает одна из машин, немолодой лейтенант козырнул и побежал к стоящей в стороне «эмке» Разговорова.
До штаба дивизии оказалось не два,
Пастухов пошел отыскивать политотдел. Разговоров, всю дорогу раздираемый противоположными чувствами: гордостью, что в его машине уехал сам маршал, и опасением, как бы «эмку» не «замотали», направился к коменданту штаба. Звягинцев пошел к командиру дивизии. Однако ни командира, ни начальника штаба ему найти не удалось.
В штабном блиндаже дежурный, старший лейтенант лет сорока, сугубо штатской внешности, в мешковато сидевшем на нем обмундировании, однако явно стремящийся соответствовать своему военному званию, вытянувшись, громко доложил, что никого из начальства в штабе нет.
— Где же их искать? — глядя на ручные часы и с досадой думая, что засветло уже никак не вернуться в батальон, спросил Звягинцев.
— Не могу знать, — отчеканил старший лейтенант.
Он явно «темнил» и не умел этого скрыть. Ну конечно же он получил строгий приказ держать в тайне пребывание в дивизии Ворошилова…
— Послушайте, товарищ, — с улыбкой сказал Звягинцев, которого тронуло стремление этого еще недавно глубоко штатского человека выглядеть настоящим военным и строго соблюдать устав, — я командую отдельным инженерным батальоном, ваш сосед справа. Вот мое удостоверение из штаба фронта. Прибыл для установления связи, и каждый час для меня дорог. Где ваше начальство? С маршалом? Да вы не скрывайте, мы с ним по одной дороге к вам ехали.
Старший лейтенант мялся. Но Звягинцеву все же удалось вытянуть из него, что маршал по прибытии провел короткое совещание с командным составом, а сейчас в сопровождении комдива и начальника штаба выехал осматривать позиции.
Звягинцев выругался про себя от досады, что ему не пришлось присутствовать на этом совещании и послушать маршала; еще больше он сожалел о том, что не смог присоединиться к сопровождавшим Ворошилова командирам во время осмотра позиций. Было жалко и зря пропадающего времени, — он понимал, что, пока маршал находится здесь, им, Звягинцевым, и его делами никто заниматься не будет.
— А комиссар тоже уехал? — спросил он с надеждой, что хоть кто-нибудь из начальства остался на КП.
Дежурный ответил, что комиссар дивизии тотчас же после совещания у маршала созвал секретарей парторганизаций у себя в блиндаже.
Звягинцев решил направиться туда. Он быстро разыскал блиндаж комиссара. Оттуда, из полуоткрытой двери, доносились голоса — видимо, совещание еще продолжалось.
Звягинцев присел на пенек неподалеку с намерением дождаться конца совещания.
Не прошло и пятнадцати минут, как из блиндажа стали один за другим выходить политработники, — их легко можно было узнать по красным звездам на рукавах гимнастерок. Последним вышел пожилой батальонный комиссар. Звягинцев спросил у него, освободился ли комиссар дивизии, и, получив утвердительный ответ, спустился по деревянным ступенькам в блиндаж.