Блокада. Знаменитый роман-эпопея в одном томе
Шрифт:
Звонок Замировского раздался в 14:30. Федюнинский поспешно схватил трубку.
— Товарищ командующий? — переспросил Замировский, хотя Федюнинский назвал себя, и по тону, каким командир дивизии произнес эти два слова, он понял, что самое страшное позади… — Отбросили противника! — кричал в трубку Замировский. — Примерно на километр отбросили!
— Ладно. Понял, — сдержанно ответил Федюнинский. — Если каждые два часа будешь отбрасывать врага на километр, то, надеюсь, к вечеру твой КП будет на положенном удалении от переднего края.
—
— Погоди, — сказал Федюнинский, вспомнив о Звягинцеве. — Я тебе майора из штаба посылал. Добрался он до тебя?
— Добрался, товарищ командующий, боевой майор!
— Я тебя спрашиваю, не какой он, а почему не возвратился и не доложил обстановку? Когда он от тебя выехал?
— Не выехал он, товарищ генерал, — после короткой паузы произнес Замировский, — здесь он…
— Так какого же черта он там болтается, вместо того чтобы…
— Товарищ командующий, — сказал Замировский, — он не болтается… Он командование батальоном на себя принял.
— Что?! Кто разрешил?
— Я разрешил, Иван Иванович. Своей властью. Обстановка требовала. У меня комбат и комиссар из строя выбыли, а немцы в полутораста метрах от КП находились. Майор Звягинцев попросил разрешения принять командование, я разрешил.
— Час от часу не легче, — буркнул Федюнинский, — прикажи ему немедленно возвращаться!
— Не могу, он бой ведет, товарищ генерал! И… я просил бы вас оставить его у меня! Убыль командного состава огромная! Я его командиром полка сделаю, этого майора!
— Немедленно… — начал Федюнинский, но Замировский, боясь, что командующий сейчас бесповоротно решит судьбу Звягинцева, перебил его:
— Иван Иванович, простите, что прерываю, но он боевой командир, людей в атаку повел. Несправедливо такого командира в штабе держать!
— Ты моим штабом не распоряжайся! — оборвал его Федюнинский. — Ты считаешь, в штабе пентюхи должны работать? Ладно, после с этим майором решим. А пока задача одна — гони немца дальше!
Первой мыслью Федюнинского, после того как он положил трубку, было позвонить Чекину и сказать, что обстановка изменилась, что ГЭС взрывать не придется. Но он сдержал себя — ведь противник пока все еще находился в полутора-двух километрах от КП Замировского.
…К утру следующего дня все попытки врага прорваться к Волхову были отбиты. Из разведотделов соединений стали поступать сведения, что немцы прекратили атаки и, судя по всему, заняты перегруппировкой сил.
В девять утра Федюнинский сам позвонил Чекину, который уже более суток дежурил в здании ГЭС у телефона.
— Товарищ командующий, — доложил Чекин, — у меня все тихо. Пулеметной стрельбы не слышно. Обстрел прекратился…
— Вон оно что! — с добродушной усмешкой произнес Федюнинский. — Ты, видно, полагаешь, что я в Ташкенте сижу? Сам, что ли, не слышу, что тихо?.. Ну как, спать, наверное, хочешь? Ладно, оставь кого-нибудь за себя и возвращайся на НП.
— А если?..
— Не будет «если»! Возвращайся!
Федюнинский
В этот момент еще многого не знал командующий 54-й армией генерал-майор Федюнинский.
Не знал, что в эти часы 4-я армия под командованием генерала Мерецкова начала наступление на Тихвин. Не знал, что толщина льда на Ладоге достигла уже десяти сантиметров и близок тот долгожданный час, когда первая автомашина пройдет по зимней трассе — Дороге жизни Ленинграда.
Он знал только одно: Волхов удалось отстоять…
Книга пятая
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Переданное в Смольный по телефону и продублированное телеграфом сообщение о том, что наступление немецких войск на Волхов удалось отбить и что непосредственная опасность вторжения врага на юго-восточное побережье Ладоги миновала, было подобно лучу солнца, на мгновение пробившемуся сквозь грозовые тучи, обложившие ленинградское небо.
В течение нескольких ноябрьских дней Смольный затаив дыхание ожидал исхода боев, которые вела пятьдесят четвертая армия под командованием Федюнинского. Падение Волхова стало бы для Ленинграда катастрофой. И не только потому, что предопределяло выход противника к Новой Ладоге и, следовательно, захват скопившихся там продовольственных грузов. Последствия прорыва немцев к юго-восточному берегу Ладожского озера были бы трагическими еще и потому, что при этом оказывалась бесполезной новая автомобильная трасса от станции Заборье, с таким трудом прокладываемая по лесным чащобам и незамерзающим болотам в обход Тихвина, который теперь находился в руках противника.
Более того: пробившись к Ладоге, немцы неизбежно соединились бы с финнами на реке Свирь, отрезав все подступы к озеру из глубины России и осуществив таким образом гитлеровский план удушения Ленинграда вторым блокадным кольцом.
Успешные действия пятьдесят четвертой армии на подступах к Волхову отодвинули такую опасность, но не ликвидировали ее. Основные силы первого армейского корпуса немцев по-прежнему стояли в нескольких километрах от Волхова, и вражеские снаряды продолжали рваться на его окраинах, когда в Смольном, в кабинете Жданова, собрались руководители обороны Ленинграда.
За длинным столом для заседаний занимали свои привычные места сам Жданов, Васнецов, новый командующий фронтом генерал Хозин, секретари обкома Штыков и Бумагин, секретарь горкома Капустин, председатель исполкома Ленгорсовета Попков и начальник штаба фронта Гусев. Несколько в стороне, в одном из кресел у пустующего сейчас письменного стола, расположился генерал Воронов, как бы подчеркивая этим, что присутствует здесь в качестве наблюдателя, — он уже получил вызов Ставки и сегодня же должен был вылететь в Москву.