Блонди и Медведь

Волкова Виктория Борисовна

– Смотря к чему, – пожимает она плечами.

– Сейчас увидишь, – улыбаюсь я самой обаятельной из своих улыбок. – Только не кричи громко…

– Да я уже покричала, – фыркает Милена, намекая на наше бурное примирение. – Бедные соседи.

– Не повезло им, – роняю насмешливо и отвечаю на звонок брата.

– Ну, судя по тому, что ты все-таки соизволил ответить, вы друг друга не поубивали, – ухмыляется Лука. – Где вы вообще?

– Спускаемся в лобби-бар, – говорю, не скрывая улыбки. – А вы?

– Мы на месте.

–

Отлично.

Веду Милену через холл, ловлю свое отражение в зеркалах. Да я же сияю как медный таз! И все сотрудники мне улыбаются. Переживали, наверное, за меня. Или за свои задницы. Я когда злой, могу и уволить нахрен.

Пропускаю вперед Блонди, еще не успеваю войти в лобби-бар, как уши закладывает от оглушительного визга.

– Ну, дурдом! – качает головой Лука. Но по лицу вижу, что мой старшенький доволен. Косит заинтересованно на японскую гейшу Куни-Цыну, а я во все глаза смотрю на Блонди.

– Мамочка! – восклицает она радостно, обнимая полную блондинку. На лице у Катерины еще остался слабый отпечаток стервозности, но, видимо, с годами склочный характер поистерся. А на смену ему пришли мудрость и доброта.

– Захар! – поворачивается ко мне моя невеста. Протягивает руку.

Инстинктивно делаю шаг к ней, и боюсь. Екатерина Петровна у нас женщина непредсказуемая. Может и к груди прижать по-матерински, а может и чем-то тяжелым по голове заехать. Солонкой, например. Они у нас тяжелые, большие. С ручной мельницей.

– Весь в отца, – улыбается мне Катя Белкина. – Береги мою дочь, – по-свойски целует в щеку и добавляет заговорщицки. – Я перстень привезла. Можем ехать к нотариусу.

– Мама! – охает Милена. – Ты же говорила…

– Ну, мало ли, – пожимает покатыми плечами Катерина. – Вам лучше до свадьбы съездить, дети, – заявляет ни с того ни с сего.

– Ну, это вряд ли получится, – вздыхаю я.

– Успеем, – влезает в разговор Лука и обрывает меня на полуслове. – Ты, говорят, всю ночь космический дилижанс чинил. Людям спать мешал. Оливия жаловалась, – роняет он второпях, и я вижу, как сникает японская гейша. Видимо, понравился ей мой старший.

– Да, он на ходу. Можем к нотариусу смотаться, раз вам приспичило, – соглашаюсь лениво. – Дилижанс готов и заправлен.

– Это та колымага, что спроектировал твой отец? – невинно интересуется Катерина.

Но я инстинктивно поворачиваюсь к Блонди. Девчонка смотрит на меня ошалело.

Дескать, и тут ты наврал, Беров!

Да я вообще не вру! Так и хочется заорать в голос. Наш с Лукой первоначальный план никак не подразумевал ничего личного. И Алису я позвал от безысходности. Нет у нас в округе других нормальных врачей. А температура шарашила под сорок. Кого бы я и где искал, спрашивается!

– Нет, папина сгорела, – поясняет Лука. – А Захар многое изменил в его чертежах. И по сути, спроектировал новый агрегат. По снегу рысачит, как ненормальный.

Вам понравится, Екатерина Петровна.

Вижу, как растерянность на лице Блонди сменяется мягкой улыбкой, и выдыхаю.

Спасибо, бро! За все тебе спасибо. А главное, Катю уговорил и привез вовремя. Не знаю, как тебе удалось, брат, но все получилось. Мир вернулся в наши семьи. Вернее, в одну большую семью.

У нас с Миленой скоро ребенок родится. Потом еще дети пойдут. И все они должны жить в любви.

– Ну что? Едем? – командую, собирая себя в кучу. – Пятиминутная готовность.

– Наверное, следует позвать Алису, – нерешительно предлагает мне моя умненькая невеста и добавляет смущенно. – Неудобно, Захар.

– Ты действительно этого хочешь? – вглядываюсь в довольное расслабленное лицо. И получив короткое и твердое «да!», звоню бабушке.

К нотариусу мы прибываем большим кагалом, еле-еле поместившись в моей таратайке. Мне даже приходится уступить водительское место Луке, а самому сесть сзади и взять Блонди на руки. Так и едем под разговоры и смех.

Вваливаемся в тихую пустынную контору, больше похожую на похоронную, и сразу проходим к нотариусу.

– Так-так-так, – стучит он пальцами по столу. – Беровы, Белкины… А где Соколовы?

– Фамилией не вышли, – подшучивает мрачно Лука и торопит мужика. – Давайте приступим. Времени в обрез.

– Да я этого часа несколько лет ждал. Думал, не придет никто, – ворчит он, открывая сейф. Достает оттуда шкатулку, украшенную резьбой, и просит.

– Ваши перстни, господа и дамы.

Милена достает из сумочки мой и Фалькона, а ее мамаша долго роется в шопере и выуживает на свет божий еще один.

– Вадиму так и не удалось его найти, – шепчет Блонди, прижимаясь ко мне.

– На всякого хитрого Фалькона всегда находился предприимчивый Белкин, – отрезает насмешливо ее мать и поясняет нам, как недоумкам. – Андрей оставил мне четкие инструкции. Он хотел нашей девочке счастья, – всхлипывает она.

– Готовы? – срывающимся голосом спрашивает нотариус. – Подойдите ближе, господа.

Вместе с Миленой подхожу к столу. И только теперь замечаю пазы в узорчатой крышке.

– Требуется одновременно повернуть два ключа. Пожалуйста, вставляйте перстни!

Милена смотрит на меня отрешенно. И я ее понимаю. Это как ящик Пандоры вскрыть. Что там лежит в шкатулке, одному богу известно! А у нас все только успокоилось и к свадьбе движется. Боюсь я. Очень боюсь. Хоть уводи отсюда Блонди и вези ее на край света, где нет дурацкого наследства и приветов из чужого прошлого.

– Захар, – легонько толкает меня в спину Алиса. – Открывай вместе с невестой. Помоги девочке.

Как во сне, вставляю оба перстня в пазы. И впиваюсь взглядом в Блонди.

– Что бы там не оказалось, малыш, мы вместе, – шепчу ей еле слышно. – Я люблю тебя…