Блондинка и Серый волк
Шрифт:
– Это такие речные улитки. У нас их “трунги” зовут. Вкусно, попробуй. Я сгонял на пепелище мельницы с утра, сковородку нашел и…
Вообще все, что водилось в воде, Агата обожала, как и все кошки, у нее просто слюнки закапали от одуряющего запаха.
– Какие “трунги”, псина недобитая? Я рыбу, по-твоему, не отличу от речных слизняков?
Волк вдруг стал серьезен.
– Слизняки, значит. А скажи-ка мне, кошечка… откуда ты вдруг взялась в этом лесу?
Агата совсем растерялась. Вот это крутой
– Я.. а, ты о чем? Сказано же – заблудилась. С чего ты, вообще, это взял?
– С того, милый котенок, что “трунги” – это наша главная монета. Самая мелкая, последний ребенок в глухой деревне знает, что это такое. Огниво стоит два трунги. А вот эта сковородка – все десять. Так кто ты такая, баронесса Гессер? Волшебница-морф, патруля не боящаяся, магам королевским не поклонившаяся?
– Тебе зачем знать?
– Я твой оруженосец. Должен же я знать, с кем делю стол и постель? Ай! Ну хорошо, только стол.
Агата минуту раздумывала. Парень был совершенно серьезен. Кто знает, сколько ей еще придется болтаться по этому миру? Нужен был абсолютный союзник и друг. Хоть на время. А дружба, как известно, предполагала если не полную, то хоть частичную откровенность. После ночных излияний о ее неразделенной любви к Канину терять уже было особо как бы и нечего.
– Ну… я очень издалека.
Начала осторожно. Взгляд в ответ получила скептический.
– Агата. Я же не спрашиваю про эту твою странную одежду и обувь. А могу.
– Хорошо, ты мне можешь не верить, но я вообще не из вашего мира.
– Преступница?
Она даже подпрыгнула. Что, так похожа? Хотя…
– Нет. Слишком любопытная. Больше ничего сказать не могу, я умру скоро от голода, и смерть моя будет на совести сам знаешь кого.
Волк внимательно посмотрел на нее, что-то явно для себя решив. Улыбнулся внезапно. Ей очень нравилась эта его улыбка – невероятно искренняя и заразительная.
– Я угрей наловил – жирных, настоящих. Тут их много. Сейчас я тебя покормлю.
10. Служба
Рудольф брился. Зрелище было завораживающим. Агата ещё ни разу не видела, как мужчины бреются просто ножом. Какое-то это было первобытное действо, немного смешное (морф корчил примерно такие же рожи, как Элис Лефлог, красившая ресницы), чуть-чуть даже красивое, в чем-то – вполне возбуждающее. Возбуждающее неуемное чувство юмора тигрицы.
Морф отмерил расстояние от подбородка по шее вниз на два пальца – это была его зона чистоты. Ниже, видимо, предполагалось пространство свободы и шерстяной независимости.
– А грудь брить будешь? – спрашивала она с любопытством. – А пах? А задницу?
– Ну, если ты поможешь, то могу, – фыркал Рудик, косясь на неё лукавыми глазами.
Был он весь в хлопьях пены, мочил зачем-то нож в горячей воде, а потом безжалостно скрёб щеки
– Чем тебе помочь, малыш? Хвост подержать?
– Подержаться и поддержать. Хвост, ага, его вырост спереди.
– Пф-ф-ф, размечтался. Я предпочитаю постарше. Мужчин.
– Да, я помню. Видел я те твои предпочтения. Ну так, ничего особенного.
– Ха, если бы он тебе понравился, я была бы разочарована.
– А так, я понимаю, ты очарована?
Ух! Кажется, они флиртуют? Агате ужасно нравились такие вот беседы, похожие на фехтование словами. Отличный ей попался спутник, повезло так повезло. Кстати… а спутник ли он ей?
– Эй, хвостатый, а какие у тебя планы на будущее?
– Разбогатеть, купить большой дом, жениться на лучшей на свете красавице и наплодить кучу волчат. Пойдёшь за меня замуж, тигрица?
– Ну уж нет, меня девственники не интересуют. Я имела в виду – на ближайшие дни.
– Значит, дело в отсутствии опыта? Понял, исправлюсь. А насчёт планов… Я же – твой оруженосец. Буду таскаться за тобой хвостом, носить твой топор, точить ножик и вытаскивать тебя из всяких неприятностей. Ты ведь, кажется, говорила, что ведешь путь свой к бабке Василисе? Что за дело пытаешь?
– Да, у меня для неё посылка.
– Ну вот туда и пойдём, дорогу я знаю. Я вообще тут все знаю. За три года каждое дерево успел изучить, каждый куст и всех белок в лицо.
Агата кивнула: с ним и в самом деле было веселее. И, наверное, безопаснее даже, особенно, если за нравственностью этого хвостатого Казановы успеть уследить. А не то упустишь момент – и потом убегай от разъяренного папаши с ружжом или даже – с рогаткой. Принцы – штука опасная.
А кстати!
– Слушай, Руд, а у вас огнестрельное оружие есть?
– Это когда маги сгустками огня швыряются? Ну, такими, как ты мельницу сожгла? Сама же знаешь, что есть. Но не каждый маг такой силой обладает.
Агата невольно притронулась к подвеске на своей груди. Какими силами обладал королевский маг с сиреневыми глазами? Смогла бы она выстоять, если бы он вдруг им не поверил?
– Нет, мой наивный друг, я имею в виду такие палки, из которых вылетает огонь, дым и свинцовый шарик под действием энергии газов, образующихся при сгорании порохового заряда.
– Шарик? – наморщил лоб морф. – Нет. У нас только болты имеются. Арбалетные. Для которых используется энергия… эээ… рук. Иногда ног.
– Ясно. Это хорошо. Арбалетные болты из твоей задницы мне выковырять будет куда проще, чем пулю.
– А почему из моей, а, котенок? – с подозрением спросил Рудольф, собирая все вещи и с решительным видом вырывая у Агаты из рук корзину.
– Так я к невинным девицам не пристаю, ночью в окна не лазаю.
– Я как бы тоже.
– Это потому, что тут окон нет.