Блондинка-рабыня
Шрифт:
— Черт возьми, я ничего не знаю об этом. — Он поерзал в кресле и повторил: — Я ничего не знаю.
— Вы скажете мне все, что я хочу знать, — иначе вам будет плохо. А вы догадываетесь, что я имею в виду. Вам будет так плохо, что вы пожалеете о своем решении. Я знаю достаточно, чтобы прикрыть ваш вшивый притон. Ну, так как вы себя чувствуете?
Перуччи умоляюще сложил руки.
— Я не знаю, почему вы так со мной разговариваете, мистер Каллаган, — захныкал он. — Я всегда был вам добрым другом и отвечу на все ваши вопросы.
— Вот и хорошо, — одобрил Каллаган. — Я вам кое-что скажу, а вы подтвердите, прав
Каллаган встал перед Перуччи и вперил в него взгляд.
— Прежде всего, мальчики из Ярда беседовали с вами, не так ли? Это были ребята Грингалла. Они задавали вам вопросы о молодом Ривертоне, не так ли? Они спрашивали, где он доставал наркотики, а вы ответили, что не знаете. Верно?
Перуччи испуганно кивнул.
— Потом они захотели узнать, бывал ли в вашем заведении Ривертон вместе с Джейком Рафано и что вам известно о них? Они знали, что Ривертон часто бывал здесь. Знали также, что вы поставляли игроков в притоны Вест-Энда и Мейфэра. Они спрашивали, известно ли вам что-либо об игре Щенка и Рафано, а вы ответили, что вам известно только то, что Щенок потратил деньги на Рафано, но где он играл — вы не знаете. Верно?
Перуччи снова кивнул.
— Они спрашивали также, ссорился ли когда-либо Щенок с Рафано. Известно ли вам, что Щенок грозился убить Рафано, а вы подтвердили это, да?
— Да. Это правда. Я слышал, как мистер Ривертон дважды повторил это…
— Вы лжец, — прервал его Каллаган. — Вы никогда этого не слышали. Что еще они спрашивали?
Перуччи пожал плечами.
— Они задавали много дурацких вопросов. Спрашивали, знаю ли я, где живет Ривертон. Я ответил отрицательно. Еще спросили, знаю ли я его женщин. Я ответил, что не знаю. Они уточняли время, когда я слышал угрозы Ривертона по адресу Рафано.
Каллаган усмехнулся.
— Кроме вас присутствовал еще кто-нибудь, когда он грозил Рафано?
— Нет. Он говорил об этом в моем кабинете.
— Ясно. Держу пари, что вы выдали им также имена других людей, которые якобы слышали эти угрозы?
— Да.
— Хорошо, Перуччи. — Каллаган закурил сигарету. — Вы сейчас уйдете отсюда. А дальше будет вот что. Вы вернетесь в свой клуб и запретесь в кабинете. Попытаетесь дозвониться до своих друзей и расскажете им о нашем разговоре. Вы увидите, что я тогда сделаю с вами. К тому времени вас придется по частям выбрасывать на свалку.
Перуччи встал.
— Я… я не понимаю, мистер Каллаган. Я только сделал то, что считал нужным, я не хочу впутываться в это дело. Мне не нужно никаких неприятностей…
— Это хорошо. — Каллаган засмеялся. — Выслушай меня, проклятый дурак. — Он протянул ему показания Ривертона. — Мы стараемся защитить Щенка. Наш единственный шанс — убедить присяжных в том, что он стрелял в целях самозащиты. Он признался, что стрелял в Рафано, и был таким дураком, что заявил, будто стрелял первым. А вы наболтали полиции черт знает что.
Перуччи пожал плечами.
— Теперь я понимаю… Если бы я знал, что вы этого не хотите, мистер Каллаган, я бы не сказал ни слова.
Он растерянно кивнул и вышел.
Каллаган посмотрел на показания Ривертона. Перед заголовком слова: «Строго конфиденциально». Он усмехнулся. Потом разорвал показания в мелкие клочки и швырнул их в камин.
Мелкий дождь заливал лицо
Прошло десять минут. Подъехало еще одно такси, и из него вышел Фред Мазели. Он вошел в дом, не отпуская такси. Минут через пять он вышел вместе с высоким портье. Оба уселись в такси и уехали.
Каллаган поднял воротник пальто и торопливо пересек дорогу. Затем вошел в дом и миновал длинный коридор, до номера 17. Достав из кармана связку ключей, он попытался открыть дверь.
Наконец это ему удалось. Войдя в квартиру Азельды Диксон, он осторожно закрыл за собой дверь и нашел выключатель. Из небольшого холла вели три двери — одна напротив входа и две по бокам. Он шагнул направо.
Открыв дверь, вдохнул теплый, свежий аромат косметики. Очевидно, здесь никогда не открывали окон. Каллаган включил свет. Это была спальня Азельды. Как раз то, что нужно. Кровать — роскошное шелковое одеяло лежало на полу — выглядела так, будто ее не убирали несколько дней.
Ящики выдвинуты, на туалетном столике — беспорядок. Слева на столе две бутылки — одна пустая из-под джина, другая, наполовину опорожненная, из-под виски — и два стакана.
Каллаган начал обыск. Он двигался по правой стороне, не пропуская ни одной вещи, но ничего не нашел. Выключил свет и направился в гостиную. Половина двенадцатого. Он работал быстро, но в гостиной обыск тоже результатов не дал.
Через левую дверь, ведущую из холла, он попал в небольшой коридор, который заканчивался кухней. Другая дверь вела в ванную. Справа Каллаган заметил еще одну дверь и открыл ее.
Это была небольшая комната без окон, но с вмонтированным в одну из стен вентилятором. Она тоже напоминала гостиную. Масса безделушек. Разбросанные коробки и ящики с одеждой. Каллаган начал обыскивать одежду, сваливая ее прямо на пол в центре комнаты. Потом стал перетряхивать все подряд. И усмехнулся: Азельда порядочек не любила. Здесь валялись перегоревшие электрические лампочки, старые объявления, коробки от сигарет, испорченные часы… Ему и раньше приходилось видеть похожие квартиры и встречать женщин, подобных Азельде. Он работал быстро, но тщательно рассматривал каждый клочок бумаги. И на дне одной из коробок нашел… Это была скомканная бумажка. Каллаган развернул ее и прочел на четвертушке стандартного печатного листа:
«Где-то возле Мейфэра.
Уилфриду Ривертону, эсквайру.
Его Высокой Милости, главе всех Щенков.
Разве ты не настоящий Щенок? Разве тебе никто не говорил, что этот Рафано никогда в жизни не вел честную игру? Разве ты не знаешь, что он мошенничает не только в играх? Разве ты не знаешь, что женщины, которые тебя окружают, ловят таких щенков, как ты? Почему ты не можешь постоять за себя, или тебе нравится, что тебя окручивают? Если нет, почему бы тебе не получить свои башли назад, пока Джейк не увез их в Америку?