Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!)
Шрифт:
Бастурхан и Богурджи переглянулись, затем посмотрели на сияющего Таджибека. Руки друзей одновременно, сами собой потянулись к пиалам.
– Хочу сказать тост... – жестом отпустив принесшего радостную весть гонца и многозначительно откашлявшись, начал Бастурхан. Внешне он сохранял невозмутимость, но старые друзья видели, как приятна ему услышанная новость.
Внезапно входной полог юрты отогнула чья-то рука и высокий плосколицый охранник, стоявший на входе с «Панчем» в руках, сделал шаг навстречу гостю, загородив ему дорогу. Он выслушал пришедшего, кивнул головой.
– Повелитель, к тебе визирь, – доложил он, поворачиваясь
– Прикажу. Пусть входит, – неохотно ответил Бастурхан. Он еще не видел вошедшего, но его лицо заранее приобрело кислое выражение.
Дуновением ветра ворвавшийся в юрту Подберезовский быстро приблизился к трапезничающей троице, скинул дорогие, из крокодиловой кожи, шитые на заказ туфли, слегка склонил голову, приветствуя Бастурхана, затем бегло кивнул Таджибеку с Богурджи и грохнулся на незанятый участок белого войлока.
– Можно? – Не дожидаясь разрешения, он быстро схватил с серебряного блюда кусок ароматной дымящейся баранины, запихнул его в рот и, быстро жуя, раскрыл кожаную папку. Перебирая бумаги, его пальцы словно состязались в скорости с безостановочно работающими челюстями. – Времени нет даже на еду, – с набитым ртом посетовал он, ища что-то. Затем, наскоро прожевав и проглотив мясо, потянулся за сладким пирогом с яблоками. – Ага, вот она, – проговорил он неразборчиво, расправляясь теперь с десертом и одновременно извлекая из папки какой-то документ. Он держал бумажку осторожно, двумя пальцами, стараясь не запачкать ее жиром. – Бастурхан Бастурханович, подпишите. Ага, вот еще одна. И ее тоже.
– Что это? – спросил, недовольно хмурясь, Повелитель. Он не спешил брать протянутые ему бумаги.
– Это заявка на еще одну партию бензина и на боеприпасы, – объяснил Подберезовский, рыща жадным взглядом не насытившегося человека по подносам со снедью. – Бастурхан Бастурханович, можно мне горячего чаю? – И не дожидаясь ответа, поднял руку, подзывая обслуживающего трапезу молодого монгола в белом поварском халате: – Эй, как там тебя... Короче, человек, притащи мне чаю. Только нормального европейского. Живо.
Монгол оторопело посмотрел на Повелителя и, дождавшись его подтверждающего кивка, скрылся за одной из матерчатых перегородок.
– Я пью «Липтон»! – прокричал ему вслед Подберезовский и устало потянулся. – Совсем замотался, – опять пожаловался он. – Бастурхан Бастурханович, вы подписали? Вот, здесь, здесь и здесь, я уже показывал. И поразборчивей, пожалуйста.
Бастурхан принял из рук невысокого монгола – главного хранителя печати – деревянную, дорогого дерева коробочку, вскрыл ее, обнажив красный бархат внутренней обивки, и достал печать. Сначала прислонив ее к специальной подушечке, он затем осторожно приложил ее к двум бумагам поочередно.
– Печать: «Бог на небе. Каган – божья мощь на земле. Повелитель скрещения планет. Печать владыки всех людей», – вслух прочитал Подберезовский и кивнул. – Все в порядке. Только все равно требуется личная подпись и еще – обязательно своей рукой – проставьте банковские реквизиты. Вот, в этих графах, я поставил галочки, где нужно... Бюрократия, знаете ли, – пояснил он недовольному Повелителю, – правила такие. Проклятый капитализм. Без бумажки не верят даже собственной маме. Ну да ничего, скоро вы наведете порядок... – бойко приговаривал он, водя пальцем по бумагам, в то время как Бастурхан расписывался в указываемых ему
– Человек! – пораженно выдохнул тот. Не в силах сдержать эмоции, он вскочил, ошарашенно посмотрел на быстро, согласно субординации поднявшихся друзей, тут же опомнился, смущенно покашлял, делая вид, что у него запершило в горле, и резко присел – почти упал, – словно ему вдруг отказали ноги. – Садитесь, садитесь, чего вскочили... Откуда ты знаешь, что я принял решение идти на Германию? – недоверчиво спросил он продолжавшего как ни в чем не бывало сидеть и отхлебывать чаек визиря. – Это случилось сегодня ночью, когда на меня снизошло просветление, об этом еще не знает никто! Даже мои ближайшие соратники, – он указал рукой на Таджибека с Богурджи, – узнали об этом только что.
– Тоже мне секрет Полишинеля, – махнул рукой Подберезовский. – Бастурхан Бастурханович, можно мне еще кусочек пирога? Уж больно он сегодня хорошо у этого басурмана, – Подберезовский кивнул в сторону кухни, – получился... Ну хорошо, хорошо, – заметив выражение взгляда Повелителя, заторопился он, – объясняю, значит... Догадался я. Ничего сверхъестественного.
– Но как!
– Разве один умный человек не в состоянии понять ход мыслей другого умного человека, особенно если тот, второй умный человек, не такой умный, как первый, – с приятной улыбкой принялся объяснять Подберезовский, но опять нарвался на взгляд визави и, спохватившись, поспешил остановиться. – То есть, я, конечно же, совсем не имел в виду, что такой человек как вы, Повелитель, может оказаться глупее визиря, скорее наоборот, любой визирь возле вас выглядит подобно праху на сапогах воина, который...
– Короче! – рявкнул Бастурхан.
– Если короче, то я вас прекрасно понимаю. В Германии отличные скоростные дороги, которые весьма поспособствуют монгольскому блицкригу, немцы давно потеряли боевой дух и воины из них никакие, они богаты, у них...
– Отличные машины, – вставил Таджибек.
– И бытовая техника, – добавил Богурджи.
Подберезовский посмотрел на них как на несмышленышей.
– Ага, так я и думал. Вот он, господа монголы, ход ваших мыслей. Значит, вы пересядете с «Уралов» на «Мерседесы», набьете прицепы бытовой техникой и вернетесь в свои юрты разжиревшими на сосисках с пивом. Все, конец полету фантазии. Ну, разве что еще заполоните свои юрты объемистыми немецкими фрау. Так?
– Ну, так, – неохотно подтвердил Бастурхан. Его смущала ирония в голосе визиря. – К тому же Германия недавно, науськанная похожим на Фридмана Соросом, не дала нам, монголам, очередной кредит. Поэтому их канцлер должен крутить возле моей юрты динамо. И он будет крутить! – громыхнул Повелитель, подкрепляя свое обещание солидным глотком кумыса. – В дождь, снег, жару и холод! Я так сказал!
– Россия тоже отказала вам в кредите, – вкрадчиво ввернул Подберезовский. В наступившей тишине он отхлебнул чаю и обвел троих полководцев ничего не выражающим взглядом.