Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!)
Шрифт:
– Вот вам, Бастурхан Бастурханович, крест! – Подберезовский с ловкостью фокусника проделал какие-то быстрые манипуляции рукой, что при некоторой подслеповатости зрителей могло сойти за движения крестящегося человека, и совсем уже торжественно закончил: – Девятьсот девяносто девятой пробы. Гадом буду. Век оффшорок не видать.
– Золотой… – как завороженный повторил Бастурхан. Он недоверчиво посмотрел на своих друзей, те почти синхронно пожали плечами. – И Подпутин на нем…
– Каждый день! – радостно заверил его Подберезовский. – Как только возникает потребность. А то и просто так сидит. Ну, перед принятием какого-нибудь судьбоносного решения. Унитаз – он, знаете ли, вдохновляет. Очень, знаете ли, способствует.
– А откуда ты…
– Да я ж в Кремле как у себя дома всегда был. Любую дверь ногой открывал, у любого спросите.
– Хорошо. Ты свободен.
– И Подпутина, кстати, неоднократно там думающим заставал, если дверью случайно ошибался – он, к примеру, перед встречей с большой семеркой буквально часами там просиживал, готовился. Просто, знаете ли, часами…
– Человек!
– Понял. У вас военный совет. Ухожу, ухожу, ухожу... – Подберезовский обулся, направился к выходу, по пути пренебрежительно отпихнул человека из охраны: – Встали тут... Только много не пейте, – остановившись у выходного полога и повернувшись к белому войлоку, – напутствовал он соратников. – Бастурхан Бастурханович, не мне, конечно, вам указывать, не дай, как говорится, боже, но вы бы как-то, что ли, притормозили этот процесс. Вам еще работать.
– Да я тебя сейчас!..
В сторону визиря полетела увесистая баранья кость, он ловко увернулся и поспешил выскользнуть наружу, оставив трех друзей в состоянии необычайного вдохновения...
– У меня абонемент. Бесплатный трафик, – небрежно бросил Подберезовский, показав какую-то бумажку перегородившему ему путь работнику интернет-юрты. – Бастурхан Бастурханович лично распорядились. Чего пялишься, круглая твоя морда? Ну, Повелитель, Повелитель приказал, если по-вашему... Дошло, урод? Тогда п-шел вон... – Подойдя к ближайшему, стоящему на полу компьютеру, он несильным пинком согнал с куска грязного войлока какого-то монгольчонка лет десяти, азартно играющего в «Мортал-комбат», подтянул на коленях брюки и с кряхтеньем присел по-монгольски, скрестив ноги под собой. Его лицо выражало брезгливость. – Развели, понимаешь, антисанитарию... – пробурчал он, набирая пароль своего почтового ящика. – Человек, принеси «мартини» со льдом! – выкрикнул он и с неудовольствием всмотрелся в подбежавшего служителя. – Господи, какое же у тебя тупое лицо... Ну хоть водка у вас тут есть?.. – Осушив одним махом почти полную пиалу, он резко выдохнул и решительно набрал адрес: «подпутин@кремль.ру». Сосредоточился, подумал не более минуты и еще более решительно набрал: «Володя, тебе пиздец. Alea jacta est. [А’ЛЭА Я’КТА ЭСТ] Всегда твой, Борис Абрамович.» * (Здесь: жребий брошен. Лат.) Затем с кряхтением поднялся, размял успевшие затечь ноги, опять подозвал работника с полной пиалой и опять осушил ее до дна. – Запиши на счет Бастурхана Бастурхановича, они оплатят, – важно обронил он раскрывшему было рот монголу и покинул интернет-юрту...
Приблизившись к охранникам, стоявшим возле входа в полководческую юрту, он покачнулся, заговорщически подмигнул им и приложил палец к губам:
– Т-с-с, ничего не докладывать... Это сюрприз Повелителю.
Отодвинув в сторону высокого монгола с широкоствольным «Панчем» на груди, он ввалился в юрту. Сквозь плотный сигаретный дым, который не успевал уходить в вытяжное отверстие в центре потолка, он с трудом разглядел три фигуры, стоящие на войлоке в коленно-локтевых позах «Камасутры». Три соратника, пребывающие на четвереньках, азартно передвигали стоящие перед ними пиалы.
– Потом делаем обходной маневр и двигаем на Смоленск... – Заметно пьяный Бастурхан схватил полную кумыса емкость и, расплескав половину ее содержимого, с размаху брякнул донышком о поверхность войлока, отчего пролился и остаток.
– Стоп, стоп, стоп! А про Луганск ты забыл? – с пьяной ехидцей возразил Богурджи.
– Луганск – мой! – грозно заявил не менее пьяный Таджибек. – Не забывай, что я со своими воинами иду с севера, чтобы соединиться с воинами Субудая. Таким образом Луганск оказывается в клещах. – Он не глядя ударил ладонью по первой попавшейся пиале, отчего та, проливая содержимое, покатилась и звонко стукнулась о другую, стоявшую обособленно. Должно быть, это была армия упомянутого Субудая.
– Субудай! – со смехом выкрикнул Богурджи. – Кто такой Субудай? Вопрос о его назначении еще не решен, Бастурхан еще думает над этим! Возможно, четвертой армией будет командовать Угедей!
Почувствовав присутствие постороннего, трое внезапно замолчали и повернули головы к таращившемуся на них Подберезовскому.
– Охрана! Почему в ставке Главкома посторонние! Это вражеский лазутчик! – гневно выкрикнул Таджибек, но Бастурхан, скривившись, небрежно махнул рукой:
– Оставь... Это мой визирь. Ты лучше сюда смотри, сюда...
Потеряв интерес к Подберезовскому, трое опять углубились в изучение войлочной карты, а олигарх презрительно сплюнул:
– Тьфу... Стратеги, блин, блиннолицые, мать вашу...
Выйдя на свежий воздух, он побрел, пошатываясь, к своему личному, выделенному ему Бастурханом жилищу. Подойдя ко входу в юрту, он остановился и вдруг, зажав рукой рот, побежал на ее заднюю сторону, где его стало выворачивать наизнанку не прижившейся водочной массой.
– Борис Абрамович...
Услышав чей-то голос, он вздрогнул, от испуга прекратил блевать и настороженно вгляделся, вслушиваясь, в темноту. Опознав, наконец, характерный размеренный скрип трущихся металлических осей, Подберезовский успокоился.
– Кто там? – тем не менее спросил он, икнув.
– Борис Абрамович, это я, Седой.
– Тьфу, черт, напугал...
– Борис Абрамович, я устал.
– С чего это вдруг? – недовольно спросил тот, расстегивая ширинку. – Вас, в конце концов, как раз трое. Для плодотворной работы вполне достаточно. Одна смена отдыхает, вторая бодрствует, третья на боевом посту... Вы ведь в армии служили, в караул ходили?
– Борис Абрамович, – перекрывая звук звонкой струи опорожняемого мочевого пузыря, взмолился Седой, – сил больше нет! Ведь вторую неделю без перерыва крутим. Люди устали. Дайте передохнуть, Христа ради. Я был не прав, признаю!
– Ишь ты, Христа он вспомнил... – пробурчал Подберезовский, с интересом рассматривая мокрое пятно, образовавшееся на ткани своей личной юрты. – Раньше надо было о нем думать, дружок, когда деньги от меня требовал.
– Борис Абрамович!
– И вообще... – не обращая внимания на отчаянный выкрик, спокойно сказал олигарх, застегивая ширинку. – Почему, собственно, кличка? Седой, мать вашу... У вас, голубчик, что, нет нормального имени? Взрослые же люди! Работники серьезной организации, а никакой серьезности! Ну чисто дети, ей-ей! Или уголовники, – подумав, добавил он. – Во всяком случае, теперь мне понятно, почему спецслужбы развалились. Их развалили такие вот, с позволения сказать, – он смерил осуждающим взглядом неясную тень крутящего педали бедолаги, – Седые, которые дожили до зрелого возраста, а все в какие-то бирюлечные игры играют...
– Но, Борис Абрамович!
– Ладно, ладно, успокойся... Значит, говоришь, денег больше требовать не будешь? Между прочим, за невыполненную работу, подлец, требовал! Окно-то на границе пустышкой оказалось.
– Не буду! Клянусь! Теперь не то что требовать – даже просить не рискну!
– Ладно, – смилостивился Подберезовский. – Хрен с вами, от кручения я вас освобождаю. Пока освобождаю. До первого же вашего...
– Этого больше не повторится! – торопливо, с чувством заверил ФСБ-шник. – Значит, я свободен?