Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!)
Шрифт:
– А то! – с гордостью согласился Богурджи.
Некоторое время друзья любовались величавыми жестами Повелителя вселенной, щедро озаряемого лучами утреннего солнца, затем, опомнившись, поспешили за ним на трибуну, сколоченную по эскизу, набросанному визирем и почти в точности копировавшую трибуну, на которой советские правители некогда принимали парады седьмого ноября. Вскоре на ней скопилось изрядное количество народа – рота телохранителей Повелителя, командиры армий в количестве девяти человек, визирь со своими телохранителями в количестве трех до сих пор не уволенных работников ФСБ, и люди, отвечающие за электронное оснащение трибуны – электромегафон «ЭМ – 12» московского опытного завода «НПО Волна», работающий на двенадцати автономных элементах питания, или, попросту, батарейках.
На
– Виноват, Повелитель...
– Прочь, – безразлично, без малейших признаков гнева бросил тот и человек, кланяясь, тут же отступил за спины высоких должностных лиц.
– Воины... – негромко, приятным, прочувствованным голосом начал Бастурхан, и сотни и сотни людей с такими же мегафонами, равномерно расставленные в бескрайнем скоплении воинов, повторили это слово, чтобы его слышали все. – Я, Повелитель вселенной, Великий хан, Потомок великих ханов, объявляю, что наш час настал...
– Слава! – опять разразилась радостным ревом миллионная армия. – Слава! Слава! Слава!
– Скоро все те, кто родился и рос в нищете, кто, не ведая о справедливости, вынужден был работать, чтобы прокормить себя и свою семью, тот скоро познает вкус богатства, богатым станет каждый из вас, если надлежащим образом проявит себя в бою, покажет себя мужественным воином, воином, с честью несущим свое гордое звание бойца непобедимой монгольской армии, Орды, которую боялся мир и которая сейчас, благодаря моим стараниям и поддержке Небес, восстановит утраченный боевой дух, отнимет у чужеземцев принадлежащее нам по праву... – Бастурхан остановился, переводя дух, послушал эхо своих слов, разносимое множеством мегафонов. – Нас ждут богатейшие земли, никто, если он настоящий воин, не вернется с пустыми руками, без великого числа трудолюбивых рабов и покорных полногрудых рабынь, которые будут услаждать его жизнь до самого конца ее, да только не придет смерть к настоящему воину – он бессмертен, как и имя его, которое... – Бастурхан опять остановился, почувствовав непреодолимую жажду, огляделся в поисках специального человека с кумысом, но тут же с досадой вспомнил, что сам же наказал ему спрятаться во избежание соблазна подальше – нельзя было подавать дурной пример воинам. – Настал великий день... – сворачивая речь, повысил он голос. – Мы идем на Россию. Не с войной идем – с миром. С миром и предложением дружбы, сотрудничества. Пусть отдадут нам свои богатства добровольно. Если же русские окажутся столь же недалекими упрямцами, как и их предки... Что ж, тогда... – Он сжал огромный костистый кулак и грозно потряс им в воздухе. Армия отозвалась восторженным многотысячным ревом. – Каждому воздастся по заслугам. Как сказал когда-то мой великий предшественник Чингисхан, кто достал свой меч против монгольского меча – от монгольского меча и погибнет!
– Слава!
– Слава!
– Слава! – опять взревели воины, а Бастурхан движением руки позвал человека, стоящего за его спиной наизготовку с плотным темным свертком в руках, затем картинным жестом профессионального боксера, рисующегося перед кинокамерами, скинул халат, который, не успев упасть на помост, был подхвачен прислугой и, приняв у человека сверток, поднял его высоко над головой, распуская.
– Отступать некуда! – крикнул он, потрясая черной фуфайкой с белой нагрудной биркой и исполненной золотом надписью на ней: «№ 1. Бастурхан. Владыка вселенной». Монголы, стоящие в первых рядах, вытянули шеи, разглядывая походную форму Повелителя, затем стали передавать стоящим сзади об увиденном. – Позади Улан-Батор, Монголия, наши отцы, матери, дети, братья и сестры!
– Слава! – в очередной закричали опьяневшие от его речи монголы и на этом торжественная часть была закончена.
Бастурхан кивнул командармам. Те в свою очередь кивнули следящим за каждым их движением комкорам. Комкоры подали сигнал заместителям. Войско забурлило, готовясь к выступлению. Бойцы небольшими группами по
Бастурхан, восседающий на белом войлоке в окружении девяти командармов, поднял пиалу и те дружно продублировали его жест.
– За удачу, – провозгласил Повелитель.
– За удачу, – хором повторили подчиненные.
– Пора, – первым осушив посудину, решил Бастурхан. Он не глядя откинул пиалу назад, за спину, и решительно поднялся. – Время настало.
Выйдя из юрты, он потянул носом, с удовольствием вдохнул наполненный бензиновыми выхлопами воздух, с не меньшим удовольствием осмотрел ровные ряды выстроившихся в маршевом порядке, сияющих болотным окрасом мотоциклов. В сопровождении верных телохранителей он торжественно прошествовал к выкрашенному золотой краской «Уралу», жестом отогнал подставившего было спину человека, ловко впрыгнул в седло. Запустив аппарат, он несколько секунд крутил ручку газа, гоняя двигатель на холостом ходу, затем плавно двинулся вперед. Сопровождаемый оседлавшими мотоциклы телохранителями, он по специально оставленному коридору между готовыми к маршу машинами проехал вперед и вознесся на деревянное возвышение-трамплин, сооруженное загодя специально для этой исторической минуты. Остановившись на самом его верху, Повелитель вселенной приглушил мотор, повернулся к двум миллионам пар глаз, смотрящих на него не мигая, плавно поднял руку.
– Поехали... – в абсолютной тишине негромко сказал он, взмахнул рукой и, миновав высшую точку трамплина, съехал по деревянным сходням на землю. Только сейчас раздался гул миллиона заводимых моторов и степь ожила, освещенная миллионом мотоциклетных фар, словно чья-то рука опять запустила задержавшуюся на стоп-кадре пленку.
С группой личной охраны, летописцем, визирем, другими лицами из ближнего окружения он поехал в голову заполонившей степь колонны, а девять командармов, ловко маневрируя между скопищами мотоциклетной техники, разъехались в разных направлениях к своим, заждавшимся полководцев, армиям.
Владыка вселенной, не останавливаясь и не сбавляя скорости, проехал переднюю шеренгу окутанных пахучими выхлопными газами воинов, и те, радостно закричав, тронулись за ним. Уверенно держа крейсерскую скорость, колонна двинулась в направлении российской границы...
Глава 29. Монголы
«Стой. Проход запрещен. Граница Российской Федерации».
Бастурхан задумчиво вгляделся в щит с двуглавым орлом и надписью, неодобрительно покачал головой.
– А форсу-то, форсу, – сказал он, обернувшись к визирю. Тот сидел в коляске мотоцикла, которым управлял Седой. В мотоциклетном шлеме, нахохлившийся, страдающий от утреннего холода, олигарх кутался в просторную зэковскую фуфайку с белой нашивкой и надписью: «Важное государственное лицо. Визирь. Находится под личным покровительством Владыки вселенной. Убедительная просьба не стрелять».
– У них всегда так, – буркнул Подберезовский. – Страну разворовали, а пыжатся за две супердержавы разом. Орлов, вон, грозных малюют... – Он покосился на группу монголов из саперного подразделения, которые выехали вперед, остановились перед колючей проволокой и принялись шустро перекусывать ее кусачками. – Бастурхан Бастурханович, позвольте мне ехать сзади? Я, знаете ли, не трус, но, понимаете ли, во избежание неприятностей... Я, все-таки, нужен вам как мозг, а не как воин, прошу не забывать.
– Проход запрещен. Но насчет проезда ничего не сказано, – не отвечая, спокойно заметил Бастурхан и резко крутанул ручку газа. – Воины, вперед!..
– Стой, кто идет! Стой, стрелять буду! – раздался чей-то голос, когда колонна мотоциклистов проехала примерно полкилометра вглубь российской территории. Из кустов выскочил пограничник.
Ехавший первым Бастурхан с наигранной – возможно, для своих воинов – ленцой вскинул руку с «Панчем» и тщедушный воин в мятой, большой не по размеру шинели резко отлетел, отброшенный сильнейшим ударом резиновой пули в грудь.