Блондинка сдавала в багаж…
Шрифт:
Короче, легкое недоумение я испытывала, однако в том факте, что по ошибке прихватила невесть что из кухонного буфета, ничего невероятного не находила. Но тут в дело вступил мандраж. Мне представился суровый таможенник, вынимающий из моей сумки один пакет за другим и строго вопрошающий: «Это что? А это что? А это?» И я в ответ рапортую: «Обед номер три… ужин номер десять… корона для Яны… ох, а что здесь, понятия не имею. Это я взяла по ошибке». «Ах, не имеете? — возгласит таможенник. — Какая-то вы подозрительная личность! Может, тогда и корона ваша из натуральных драгоценностей, каковые вы стремитесь вывезти нелегально в Европу
Умом я понимала, что подобное развитие событий маловероятно, однако мандраж упрямо твердил свое. Я почувствовала, что не успокоюсь, пока не проверю, что в пакете. Разорвав упаковку, я обнаружила внутри еще одну, которую тоже разорвала. Внутри, как я и предполагала, оказалась сода или что-то на нее похожее. Послюнявив палец, я подцепила на него крупинку и лизнула. Очень противно, аж язык занемел. Впрочем, соду я никогда в сыром виде не употребляла, может, она и такая. Только странно, почему на обертке нет надписей. Название там, производитель, калорийность. Хотя есть ли калорийность у соды?
— Да никакая это не сода, — гордо сообщил мой начитавшийся детективов мандраж. — Это тебе подсунули наркотики. Те самые психотропные средства, о которых ясно предупреждают в декларации. Как Бриджит Джонс в Тайланде, помнишь? А дальше тебя, как и ее, арестуют. Только у тебя нет любовника-адвоката, который бы тебя из тюрьмы вытащил.
— Надо быть реалистичнее, — попыталась я осадить неуместного собеседника. — Какие еще наркотики? Я их в глаза никогда не видела.
— Вот потому именно тебе их и подсунули, — злорадно заявил мандраж. — Чтобы ты по своему простодушию их не опознала. Тебя скоро арестуют, а багаж направят на экспертизу. И этот пакет, и корону. Яна тебя проклянет, как пить дать. И все твои балетные друзья тоже. Испортишь человеку карьеру, а из-за чего? Из-за того, что собираешься тащить через полЕвропы какой-то дурацкий пакет. Оно тебе нужно?
И вот парадокс! Хотя я была совершенно уверена, что эти предположения — бред сумасшедшего, глазами души я четко видела страшную картину, только что нарисованную внутренним голосом. У него прямо-таки открылся описательный талант! Я поняла, что теперь при таможенном осмотре буду трястись от страха. Таможенники это заметят, заподозрят меня, обыщут, найдут корону, и…
Я помотала головой. Нет, так дело не пойдет. Нервные клетки не восстанавливаются, а они жизненно необходимы мне в работе. Не очень ясно, зачем (без нервов, подозреваю, работалось бы лучше), однако необходимы, и я их буду беречь. Тем более, это очень просто — взять да выкинуть пакет. Пусть там даже сода — глупо везти в Париж лишнюю тяжесть.
Я высыпала порошок в унитаз, а обертку бросила в урну, предварительно, к собственному удивлению, протерев на предмет отпечатков пальцев, — это мне подсказал опыт давней читательницы детективов. После чего уложила корону на дно, сверху завалила едой и вернулась в автобус. И там, признаться, все надуманные проблемы тут же вылетели у меня из головы.
Сперва я решила, что кто-то запустил дюжину петард, и те мечутся в ограниченном пространстве, устрашающе воя. Впрочем, петарды не воют… неужели я накаркала и нас действительно пытаются захватить чеченские террористы? Ужас заставил сосредоточиться, и я увидела двух подростков, с невероятной скоростью носящихся по узкому проходу. Пройти не было ни малейшей возможности — стоило поставить ногу,
— Какая ты умная! — с уважением сообщила я подруге.
— У меня большой жизненный опыт, — мрачно ответила та. — Скоро он станет еще больше.
— А где их родители? — осторожно осведомилась я.
— Вон мать.
Настя кивнула в сторону женщины, сидящей прямо передо мной с наушниками на голове. На отпрысков та не обращала ни малейшего внимания.
— И тебе советую, — сказала Настя, в свою очередь вынимая плеер. — Сейчас они тихие, а вот когда заорут в полную силу…
— Это еще не в полную силу? — ужаснулась я, тоже выхватила плеер и поскорей заткнула уши. Потом сообразила, что не поделилась с подругой веселой историей про соду, прихваченную из буфета, но в нынешних условиях продолжение беседы, увы, было исключено.
Вскоре наша группа почти собралась. Пригибаясь, как при артобстреле, люди занимали свои места. Последними появились знакомые дамы. Я тут же сняла наушники. Мне было интересно, кто выиграет в противостоянии Маргарита Васильевна — рыжие близнецы. Я предполагала, что они, однако вдруг у матерых школьных педагогов есть в запасе тайные методы воздействия на подростков, недоступные даже Насте? В данной ситуации я, несомненно, предпочла бы победу взрослого человека. У самого кошмарного взрослого не хватит энергии затерроризировать общество так, как парочка гиперактивных тинейджеров.
— Где ваша мать? — сурово вопрошала директриса. — Стоять на месте, отвечать!
Стоять на месте подростки не собирались или не умели, однако охотно ткнули пальцем в нужном направлении.
— Мамаша! — рявкнула Маргарита Васильевна. — Я к вам обращаюсь! Уберите плеер, когда с вами разговаривают!
Ни малейшего эффекта. Разъяренная Маргарита Васильевна наклонилась, навалившись грудью на кресло. И тут произошло непредвиденное. Женщина пронзительно завизжала. Она сделала это на таких высоких нотах, что даже ор близнецов вдруг показался райской музыкой.
— А-а-а! Не прикасайтесь ко мне! Вы потная!
— Я к вам и не прикасаюсь, мамаша. Я только требую, чтобы вы приструнили своих детей. Вы что, не видите их безобразного поведения?
— Сперва заведите собственных, потом поучайте, — парировала счастливая мать.
— Какой дурак, насмотревшись на этих, заведет собственных? — шепнула я Насте.
Похоже, я не рассчитала громкость, ибо из кресла напротив послышался радостный гогот. Его издавал гориллообразный субъект лет тридцати, не сводя с меня одобрительного взгляда.
Конфликт был погашен гидом, сообщившим, что мы наконец-то пересекаем границу. Рыжие близнецы напрочь вытеснили у меня из головы не только соду, но даже корону, и в результате я настолько расслабилась, что на вопрос таможенника: «Спиртное, сигареты?» — автоматически ответила: «Спасибо, не надо». Тут же в ужасе прикусила язык, да было поздно. Сколько нежных мужских самолюбий я ущемила по рассеянности и сколько проблем этим создала в своей и без того не безмятежной жизни! Причем в нынешнем случае, признаюсь, мне меньше всего на свете хотелось злить собеседника.