Блондинка в бетоне (Цементная блондинка, Право на выстрел)
Шрифт:
Чандлер заявила, что она также собирается поставить под сомнение версию полиции о том, будто Черч и был Кукольником. По ее словам, Черч, отец двоих дочерей, не был тем серийным убийцей, которого искала полиция; этот ярлык ему приклеили только для того, чтобы скрыть совершенное Босхом.
«Детектив Босх хладнокровно убил невинного человека, – сказала Чандлер. – Нашим гражданским иском мы стремимся сделать то, чего не сделали управление полиции и окружной прокурор, – выяснить правду и восстановить доброе имя семьи Черч».
Босх и
– Эй, друг, у тебя нет лишней мелочи?
Оторвавшись от газеты, Босх увидел перед собой знакомое лицо чумазого бездомного, промышлявшего перед зданием суда. Всю неделю, пока шел процесс отбора присяжных, бродяга обходил свой участок, выпрашивая мелочь и сигареты. Его наряд составляли вельветовые брюки и надетый поверх двух свитеров поношенный твидовый пиджак. В руках он держал пластмассовый пакет с пожитками и большую чашку, куда предлагал бросать мелочь. Он также всегда носил с собой желтую подушку, сплошь покрытую какими-то надписями.
Инстинктивно похлопав себя по карманам, Босх пожал плечами. Мелочи у него не было.
– Знаешь, я бы взял и доллар.
– Лишнего доллара тоже нет.
Оставив его в покое, бездомный заглянул в урну. Из песка торчали пожелтевшие окурки. Подложив под руку желтую подушку, бродяга начал их сортировать, отбирая те, в которых оставалось хотя бы с полсантиметра табаку. Время от времени ему удавалось найти почти целую сигарету, и тогда он прищелкивал языком в знак одобрения. Собранный в урне урожай он также отправлял в чашку для пожертвований.
Довольный своими находками, бездомный отступил от урны и посмотрел на статую. Затем, взглянув на Босха, он подмигнул и начал покачивать бедрами в непристойной имитации полового акта.
– Ну как тебе моя девочка? – спросил он.
После этого он поцеловал себе руку и, встав на цыпочки, похлопал статую по ноге.
Прежде чем Босх успел как-то на это отреагировать, зазвучал висевший у него на поясе пейджер. Отступив еще на два шага, бродяга вдруг поднял вверх руку, словно защищаясь от какого-то невидимого бедствия, и на его лице появилось паническое выражение. Очевидно, в мозгу у него что-то заклинило, и нервные импульсы перестали проходить туда, куда надо. Развернувшись, бродяга стремглав понесся по Спринг-стрит, держа под мышкой чашку с сигаретами.
Проводив его взглядом, Босх снял с пояса пейджер: на дисплее высветилось число «девяносто восемь». Это был номер лейтенанта Харви Паундса из голливудского участка. Ткнув в песок то, что осталось от сигареты, Босх направился к зданию суда. На втором этаже, возле залов судебных заседаний, висели телефоны-автоматы.
– Ну, как там у тебя дела, Гарри? – спросил Паундс.
– Как обычно. Жду у моря погоды. Жюри уже составлено, и теперь юристы сидят у судьи и решают вопрос насчет открытия
Он посмотрел на часы. Без десяти двенадцать.
– Скоро они уйдут на обеденный перерыв, – добавил он.
– Это хорошо. Ты мне нужен.
Босх не ответил. Паундс обещал ему, что до окончания суда не будет привлекать его к расследованиям. Еще неделю, ну максимум две. Это обещание Паундс не мог не выполнить. Он прекрасно понимал, что Босх просто не в состоянии заниматься делами об убийстве, по четыре дня в неделю находясь в федеральном суде.
– А что случилось? Я считал, что пока вычеркнут из списка.
– Так оно и есть. Но тут есть одна проблема, которая тебя касается.
Босх снова помедлил. С Паундсом всегда так. Гарри скорее доверился бы уличному информатору, чем ему. У Паундса всегда есть какой-то скрытый мотив. Кажется, на сей раз лейтенант опять исполняет свой обычный танец. Напускает туману, пытаясь заставить Босха проглотить наживку.
– Проблема? – наконец сказал Босх. Такой вот уклончивый ответ.
– Ну, как я понимаю, ты уже видел сегодняшнюю газету – «Таймс» со статьей о твоем деле?
– Угу, только что ее читал.
– Так вот, мы получили еще одну записку.
– Записку? О чем это вы говорите?
– Я говорю о том, что кто-то подбросил записку в дежурную часть. Записка адресована тебе. И будь я проклят, если она не напоминает те, которые ты получал от Кукольника, когда все это происходило.
Босх готов был поклясться, что Паундс прямо-таки смакует свои слова.
– Но если она адресована мне, то как вы о ней узнали?
– Ее доставили не по почте. Она была без конверта. Всего одна страничка, сложенная в несколько раз, а сверху написано твое имя. Кто-то оставил ее в дежурной части, а потом, как ты можешь догадаться, кто-то ее прочел.
– И что же в ней написано?
– Ну, тебе это вряд ли понравится, Гарри, уж очень все не вовремя… В общем, в записке говорится, что ты взял не того, кого нужно, и что Кукольник все еще где-то поблизости. Тот, кто написал записку, говорит, что он и есть настоящий Кукольник и что счет жертвам продолжается. Говорит, что ты убил не того.
– Чушь все это! Письма Кукольника были напечатаны, например, в книге Бреммера. Так что любой может скопировать его стиль и написать такую записку. Ты…
– Ты что, принимаешь меня за идиота, Босх? Я прекрасно понимаю, что это мог написать любой. Автор записки тоже это понимал, и в доказательство приложил к ней небольшую «карту сокровищ». Он указал, как найти тело очередной жертвы.
Наступила долгая пауза – пока Босх размышлял, а Паундс ждал.
– Ну и?.. – спросил наконец Босх.
– Я и послал Эдгара на поиски. Ты помнишь заведение «У Бинга»?
– «У Бинга»? Ну да, это к югу от бульвара. Бильярдная. Но разве она не сгорела во время прошлогодних беспорядков?